Переговорив с мужчиной, Уткин вернулся к машине.

— Он согласен отвезти нас в Волгоград за двести рублей, плюс стоимость горючего.

Цена Такера не беспокоила.

— Ему можно верить?

— Друг мой, у этих людей нет телефонов, телевизоров и радио. Если только наши преследователи не собираются лично навестить всех рыбаков от Саратова до Волгограда, полагаю, мы в безопасности. К тому же, здешние люди не любят правительство. Они не любят никакое правительство.

— Справедливо.

— И еще, я хорошо знаю этого человека. Он друг моего дяди. Его зовут Вадим. Если вы согласны, он говорит, что мы сможем тронуться с наступлением сумерек.

— За дело, — кивнул Такер.

Переложив весь багаж под навес в лодку Вадима, он отогнал «Пежо» обратно в Щербатовку. В километре за деревней, как и указал на грубом плане Уткин, протекала глубокая речка, впадающая в Волгу. Подъехав к самому берегу, Такер включил нейтральную передачу, заглушил двигатель и выбрался из машины.

Последовав за ним, Кейн потянулся, всматриваясь в заросли по обеим берегам.

Швырнув ключ в реку, Такер подошел к машине сзади, столкнул ее в воду и подождал, пока «Пежо» беззвучно скроется из виду. После чего повернулся к Кейну.

— Как насчет того, чтобы немного прогуляться пешком?

20 часов 30 минут

Вадим стоял на пристани, стиснув черными зубами окурок папиросы. Этот коренастый, жилистый мужчина с недельной щетиной на щеках и таким же количеством волос на голове был ростом на голову ниже всех. Хотя после захода солнца сразу же заметно похолодало, Вадим был в одной рубашке и заляпанных джинсах.

Он указал своим пассажирам на доску, перекинутую с пристани на катер, и проворчал что-то, что, как предположил Такер, должно было означать: «Добро пожаловать на борт».

Аня помогла отцу с опаской пройти по импровизированным сходням. Следом на катер перебежал Кейн, а последними были Такер и Уткин.

Отвязав канат, Вадим запрыгнул на катер и затащил доску на палубу. Указав на навес, он что-то сказал по-русски.

— Вадим говорит, каюты первого класса внизу, — улыбнулся Уткин. — Чувства юмора ему не занимать.

«Если это можно так назвать», — мысленно отметил Такер.

— Я отведу отца в каюту, — сказала Аня. — Ему нужно отдохнуть.

И действительно, Буколов выглядел измученным. Он до сих пор не оправился после сотрясения мозга. Однако когда дочь попыталась было его поддержать, Буколов хлопнул ее по руке.

— Отец, веди себя прилично!

— Прекрати так со мной обращаться! Ты ведешь себя так, будто я беспомощный инвалид. Я сам справлюсь!

Поворчав еще немного, Буколов позволил, чтобы его отвели вниз.

Такер повернулся к Кейну. Тот стоял на тупом носу, подняв морду и принюхиваясь.

«Счастливая псина».

Солнце скрылось за скалистым берегом на западе. Дувший весь вечер резкий ветер утих до легкого шепота, оставив поверхность Волги совершенно гладкой. Однако на глубине бурая вода кружилась и бурлила.

Волга славилась своими коварными водоворотами.

— Только не упадите за борт, — заметил Уткин, перехватив взгляд Такера. — Спасательных кругов на катере нет. И Вадим не умеет плавать.

— Хорошо, что предупредили.

Когда все устроились, Вадим поднялся на бак и встал за штурвал. С недовольным ворчанием ожил дизель. Из выхлопных труб повалил черный дым. Вадим отчалил и вывел катер в фарватер.

— Далеко до Волгограда? — спросил Такер.

Уткин оглянулся на Вадима.

— Он говорит, течение быстрее обычного, так что часов десять или около того.

Такер прошел на нос к Кейну, и минут через двадцать на палубу поднялась Аня. Она подошла к Такеру, кутаясь в шерстяной свитер, тем самым непроизвольно подчеркивая линии своего тела.

— Как ваш отец? — спросил Такер.

— Наконец заснул.

Какое-то время они смотрели на проплывающий мимо берег, погруженный в темноту. На безоблачном небе ярко сверкали звезды. Такер почувствовал, как что-то скользнуло по его руке. Опустив взгляд, он увидел, что Аня положила указательный палец ему на руку.

Заметив это, она поспешно отдернула руку.

— Извините, я не хотела…

— Ничего страшного, — успокоил ее Такер.

Сзади послышались шаги. К молодым людям присоединился Уткин.

— Здесь я вырос, — сказал он, указывая вниз по течению на россыпь огоньков на правом берегу. — В деревне Колышкино.

— Ваши родители были крестьянами? — удивленно повернулась к нему Аня. — Правда?

— Вообще-то, рыбаками.

— Гм… — неопределенно произнесла она.

И все же Такер услышал — как, несомненно, услышал и Уткин, — в ее вопросе и ответе легкую тень презрения. Это был отголосок того же чувства, с каким относился к Уткину сам Буколов, — слепой снисходительности богатого по отношению к бедному. Несомненно, простое происхождение принижало молодого помощника в глазах его босса.

Такер не мог сказать, действительно ли Аня испытывает те же самые чувства, но родители часто передают детям свои предрассудки.

Уэйн вспомнил свое собственное детство. Поскольку родители его погибли, когда он был еще совсем маленьким, отчужденность, скорее всего, досталась ему от деда, который жил на ранчо в полном одиночестве и был таким же суровым и холодным, как зимы в Северной Дакоте. В то же время дед с поразительной теплотой заботился о своем стаде, с необычайным сочувствием ухаживая за животными. Этот урок запал Такеру глубоко в душу, как и долгие разговоры с дедом о скотоводстве и ответственности.

В конце концов, совершенно естественно пойти по пути, проторенному теми, кто был до нас. И все же…

Через несколько минут Аня удалилась, отправилась вниз к отцу.

— Я очень сожалею, — пробормотал Такер.

— Вы в этом не виноваты, — тихо ответил Уткин.

— И все же я сожалею.

21 час 22 минуты

Такер устроился в помещении, которое можно было назвать кают-компанией. Оно было чистым и просто обставленным, с обшивкой из полированных сосновых досок. Несколько диванчиков, обтянутых зеленым кожзаменителем, маленькая кухонька, и все это освещено яркими лампами под потолком.

Вскоре здесь собрались все, за исключением Вадима, пришедшие в поисках уюта и общения. Даже Буколов присоединился к остальным, посвежевший после сна, больше напоминающий себя прежнего, вспыльчивого и заносчивого.

Такер обнес всех закусками и напитками, а Кейна угостил вяленым мясом, найденным в кладовке. Овчарка устроилась рядом с трапом, радостно поглощая свою порцию.