Каждый раз она покуривала втихаря за закрытыми дверями в щёлочку открытого окна. Потому что, если открыть окно настежь, дым пойдёт в комнату, и долго не выветрится. Так она делала и сейчас, зная, что все доктора ещё минут пятнадцать будут на утренней конференции (на которую она иногда позволяла себе не ходить), и никто её не потревожит. Но в дверь внезапно постучали. Юлия Викторовна аж вздрогнула от неожиданности, воровато оглянулась на дверь и резко затушила сигарету, выставив миниатюрную пепельницу за окошко на карниз. Затем она быстро брызнулась дежурными духами, положила в рот мятную жвачку и пошла открывать. На пороге стоял мужчина среднего роста с накинутым на плечи белым халатом. Лицо его было ничем не примечательно, самое простое. В руках кожаный портфель. На глазах очки. "Чей-то родитель", – подумала Юлия.

– Здравствуйте, Юлия Викторовна. Я прибыл. Как и договаривались в девять часов.

Карпенко села за стол, ничего не понимая. Никого она, вроде, не ждала.

– Добрый день, – ответила она нерешительно. – Подождите минуточку.

Доктор раскрыла свой ежедневник на пятом сентября. Просмотрела тщательно страницу. Потом шестое сентября и четвёртое. Никто к ней на утро не был записан. Затем внимательно посмотрела на посетителя.

– Вы извините, но ко мне по записи никого нет. Может, Вам не ко мне.

– Как это нет? Я – Павел Федышин. Президент благотворительного фонда "Дыхание". Вспоминайте! Вы же сами мне на сегодня назначили встречу.

– Но когда? Я Вас, простите, не знаю. И не помню… У меня на час дня сегодня назначено выступление на конференции в онкодиспансере, где я сижу в президиуме, к тому же!

– Да Вы смеетесь надо мной? – забеспокоился мужчина. – Вы же сами мне прислали электронное письмо на почту. Неделю назад. Вы переписывались со мной, обещали, что на шестое сентября примете пятерых детишек с моего фонда на стационарное лечение и обследование в детское отделение.

– Кого приму? Скольких детей? – профессор была настолько обескуражена, что чуть дара речи не потеряла.

Федышин вскочил и стал ходить по кабинету взад-вперёд. Видно было, что он сильно нервничает.

– Ну как Вы могли забыть? Я уже пациентов подобрал и родителей сориентировал. Документы подготовил. Вот смотрите! – сказал Павел и открыл портфель.

На столе перед Юлией оказалась кипа бумаг. Она медленно открыла первую папку. Федышин подошёл ближе и встал за спиной доктора. Он стал заглядывать в документы через Юлино плечо. Он так приблизился, что ей стало не по себе. Она в этот момент думала о двух вещах: что за чертовщина, и как бы незаметно вынуть изо рта жвачку. Первым ей в руки попалось "дело" мальчика четырёх лет с наследственным тяжелым заболеванием муковисцидозом. Она бегло пролистала десять страниц печатного текста, просмотрела анализы. Федышин что-то комментировал через плечо.

– Можно без комментариев? – раздражённо попросила Юлия. – Вы меня отвлекаете.

Федышин замолчал. Только после этого он почувствовал нежный лавандовый запах в смеси с тонким ароматом дорогого табака, исходившими от волос доктора. Ему захотелось вдохнуть глубже, и он поймал себя на том, что отвлёкся от дела. Пока Юлия Викторовна просматривала бумаги, Павел молча разглядывал тонкие пальцы женщины, отметив, что обручального кольца нет. Минут через десять он всё-таки решил нарушить молчание:

– Юлия Викторовна, как видите, детки все очень тяжёлые. Четверо из них из области и только один ребёнок городской, годовалая Машенька с синдромом Дауна и тяжёлой бронхиальной астмой. У вас ведь найдутся места и для ухаживающих родителей тоже?

Карпенко встала изо стола, налила себе воды и залпом осушила бокал. Она решила проявить твёрдость. А то получается, из-за какого-то недоразумения она вынуждена оправдываться и чувствовать себя виноватой перед каким-то мужиком, которого впервые видит.

– Павел, Вы меня извините конечно, но помочь Вам я не смогу. Мест в отделении нет. Очередь на плановую госпитализацию на месяц вперёд. Все квоты на этот год почти израсходованы.

– Как же так? Зачем тогда обещали?! Люди "на чемоданах сидят!"

– Да не писала я Вам писем! Это ошибка.

– Хорошо! Я покажу.

Федышин достал из портфеля маленький нетбук и подошёл вплотную к доктору. Открыв его, быстро вошёл на страницу своей электронной почты и тыкнул пальцем на список входящих писем:

– Вот, читайте!

Юлия уставилась в дисплей. Она внимательно прочитала переписку Федышина с кем-то, кто писал от её лица. Якобы, она предлагает помощь в лечении пациентов фонда, обещает на шестое сентября обеспечить пять мест для детей и родителей с тяжелой наследственной патологией, которых просит подобрать самостоятельно, и назначает встречу с президентом фонда, то есть с ним самим, чтоб обсудить детали пятого сентября в девять утра.

– Обалдеть… – заключила поражённая Юлия Викторовна.

– А Вы мне не верили!

– Так ведь не я это писала!

– А кто?

– Откуда мне знать? Это не мой электронный адрес. Моя почта: YuliKarpenko1965! Понимаете? 1965 – это год открытия нашего отделения. Других почтовых ящиков у меня нет! Вот, идите сюда и смотрите!

Карпенко включила свой рабочий компьютер, показала свою страницу в интернете и свою электронную почту. Теперь очередь Федышина пришла удивляться:

– Ч-чёрт… Кто же мне писал?

– Не я. И нечего на меня наезжать!

– Простите меня ради бога. Но как же быть теперь?

– Как, как? Не знаю.

– Юлия Викторовна! Вы должны мне помочь.

– Да что за тон? Не должна я Вам ничего.

– Извините… Я прошу Вас помочь мне. Ну не могу я, поймите, взять и объявить теперь родителям, что всё отменяется. Они так ждут, надеются…

Юлия Викторовна решила обнаглеть и закурить в открытую. Павел Федышин, она заметила, не посмотрел на неё осуждающе, а даже сам попросил сигаретку. Юлия почувствовала облегчение от того, что перед этим человеком не надо строить из себя интеллигентную даму и можно вести себя естественно. Она включила электрочайник и насыпала кофе в две чашки. Потом подумала, что надо было бы спросить, пьёт ли Федышин кофе, но было поздно. Он сам взял кипящий чайник и наполнил бокалы.

– Жалко, конечно, детишек, – сказала Юлия, глубоко и с удовольствием затянувшись.

– Может придумаем что-нибудь, а? Доктор, я в долгу не останусь.

– Уф, – вздохнула Юлия и взялась за трубку телефона.

В течение целого часа профессор Карпенко звонила разным людям в министерство, вызывала каких-то своих коллег и давала им поручения, сама куда-то выходила. И снова потом звонила. После пятой выпитой чашки кофе у Федышина уже трещала голова, и он не знал, будет ли конец этим многочисленным переговорам. Наконец, Карпенко вынесла вердикт:

– Итак, Павел. Для четверых детей с родителями я места выбила. Завтра могут приезжать к восьми