— Упаси меня Небо от убийств! Больше никого. На «никогда» замахиваться не хочу, в жизни всякое бывает, но оружие я разломал и выкинул, чтобы не было соблазна выстрелить.

— Похвально! — засиял Уле. — Каюсь, я думал... я полагал... между нами не должно быть недомолвок, верно?.. Мне казалось, что вы из звёздных воров, просто у вас характер мягче — ведь все люди разные... Теперь я вижу, что вы — честный.

— Слава Небу, хоть до одного это дошло, — Форт поднял капюшон. — Моя вина известна; то, что я собираюсь удрать и избежать суда — тоже не секрет. Но мы в неравном положении — я-то не знаю, за что ты оказался в Буолиа.

— Мне таить нечего, — легко улыбнулся Уле, показав голубовато-белые зубы, — Я состою в Единстве. Не слышали? Немудрено — на КонТуа информацию о нас стараются не пропускать. А вам, если вы работаете, а не крадёте, очень пригодились бы наши понятия.

— Политика? — Форт с детства, вместе с идеалами свободы, усвоил, что политика бывает двух родов: продажная и грязная (в конгрессе), или сомнительная и опасная (в подполье), причём самостоятельный и работящий человек должен сторониться обеих разновидностей, дабы не лишиться чести или жизни. Когда они летели к Гигуэлэ, Уле говорил: «Я жертва политических репрессий»; раз ютится по убежищам — скорей из реформаторов, что покушаются на Конституцию, чем из дельцов, что ею подтираются.

— Никоим образом. Мы — общественная организация по защите здоровья.

— И за это — в тюрьму? не смешно.

— Смотря как защищать здоровье. Если на словах — это политиканство и пустая болтовня, а если на деле — можно и в Буолиа съездить за казённый счёт, — должно быть, вопрос задел в Уле нечто любимое и важное, раз он остановился и заговорил так жарко. — Согласитесь, Фольт, что величие державы — в здоровье подданных. Могучее развитое государство не может состоять из полуживых дохляков и мутантов. Если мы позволим ухудшать здоровье населения, у нас не будет ни научного потенциала, ни сильной армии; мы не сможем противостоять другим мирам.

— Тем более странно, что тебя упекли. По-моему, ты мыслишь верно.

— Если бы все так мыслили, в Единстве не было бы надобности. Но вот — сейчас мы занимаемся конфликтом пилотов с транспортной компанией. Наниматели считают, что за те же деньги можно заставить космолётчиков работать дольше, и качество перевозок при этом не пострадает.

— Бред, — немедленно и искренне ответил Форт. — Люди — не машины; они будут уставать и совершать ошибки, а в технике ошибка равна катастрофе.

— А, вы тоже так считаете! замечательно. Вот против работы на износ мы и выступаем. Режим труда должен совпадать с возможностями человека — или оплата и отдых должны окупать расход нервных и физических сил, иначе работа станет агрессией против здоровья. Идёмте, я познакомлю вас со своими доверителями.

В белой комнате Форт нашёл разномастную и деятельную компанию, ничуть не походившую на людей, отягощенных ответственностью и ожиданием суда. Болезненно худой туанец в рыжем комбинезоне с надписью на рукаве «ПРАВА ПЕНСИОНЕРА ЗАВОДА ОРГАНИЧЕСКОГО СИНТЕЗА В НОКАЭТЕ — ПОЖИЗНЕННО» сидел, вперившись в экранчик и прислушиваясь к звукам в миниатюрных наушниках; поджарый малый стоял на руках у стены, опираясь на неё пятками вытянутых ног, и отжимался в этой неестественной позе, то сгибая, то выпрямляя руки, деревянно прямое тело сдвигалось вверх-вниз, шурша пятками по стене; существо в распушившейся грудой складок олокте, схожее с Эну пятнистой окраской лица, наблюдало за спортсменом, приговаривая: «Восемнадцать... девятнадцать...» и попутно скручивало из бумажных полос веночек — таких веночков рядом скопилась изрядная кучка.

— Лье, ты могуч, и все это знают. Ты уже установил рекорд, заканчивай.

— Нет, — побурев от натуги, выдавил упрямец, — ещё немного...

— Я привёл друга, его зовут Нии. Я стал его доверителем.

— О! — сильно оттолкнувшись руками, Лье ловким прыжком оказался на ногах. — Надо и ему за кого-нибудь довериться, и мы будем повязаны по кругу. Привет, Нии! Уле, откуда такие знакомства? Где ты сошёлся с р-народом?

— Он из колоний, живёт в Семиречье, — уверенно соврал Уле. — У него сложная история.

— Из Семиречья?.. — Лье недоверчиво прошёл полукругом, оглядывая новичка. Нидское Семиречье, отрезанное от материка горами по границе буолианских зон 8-7-18-19 — тот ещё региончик. Гордые — после Бури выкарабкивались сами, без чужой помощи. Пиратствовали по морям на запад и на север, Гигуэлэ жгли. ОЭС и отдел «режим товарооборота» стерегут трассы Ми, Хо и морские пути от нидэ к людям — много там ходит незаконного товара. И колонист вдобавок! Тёмный, сомнительный народишко стекается с дальних планет в державный мир... Не контрабандист ли? не с ним ли Уле выбрался из территории?..

— А из какого ты города? чем занимаешься?

— Хватит того, что это знаю я, — отрезал Уле. — Ты слишком любопытен.

— Извини, случайно вырвалось.

— Я земледелец, — выговорил Нии, откровенно изучая Лье. — Не городской.

— Верю. Сихо, а ты?

— По одёжке нашенский, — существо на низком седалище повозилось, подбирая складки. — А говор — северянский, что ли. На верховьях Хатис так болтают.

Тут голодный и хилый на вид, который казался отчуждённым от всего происходящего, неожиданно отклеился от экрана.

— Вы так шумите и топчетесь, что даже в наушниках слышно. Здравствуй, Нии. Уле, он состоит в профсоюзе?

— Хозяйствуешь или работаешь по найму? — Лье подступил ближе.

— По найму, — Нии был подчёркнуто немногословен.

— Полевой рабочий? агротехник? скотовод? — любознательность Лье отдавала допросом.

— Транспортировка. Возчик.

— Платишь взносы или как?

— Хотя бы страховые вычеты из заработка? — поспешил уточнить Уле, чтобы Фольту не стало неловко.

— Да. Застрахован, — Форт поднял из памяти контракт с «Филипсен» и пункты арендного договора, под которыми расписывался.

— А твой конфликт связан с работой? — чахлый туанец измерил Возчика тусклыми глазами.

— Да.

— Тогда Единство может им заняться, — чахлый взглянул на Уле. — Только я никак не соображу, от какой беды возчик может прятаться в убежище. Опрокинул фуру с овощами?..

— А может быть, «режим товарооборота» нашёл в ней что-то, кроме овощей, — как бы думая вслух, бросил Лье, подсаживаясь к Сихо и выбирая полоски для плетения. — Тогда дело усложнится. Придётся доказывать, что его заставили взять нелегальный груз. Спорю на триста тиот, Уле, что ты впервые встретил Нии недавно... дней восемь-девять назад. Ага?

— Сихо, почём думаешь сдать келарю колечки? — не ответил ему Уле.

— Пять тиот штука. Половину выручки храму пожертвую.