— Ты знала Арманду? — спросила я. — Это бабушка Люка. И мой большой друг. Мне кажется, она бы тебе понравилась. Хотя нравилась она далеко не всем — нашего месье кюре она порой приводила просто в бешенство, — но у нее было доброе сердце, а Люку она и вовсе была дороже всех на свете. Это из-за нее я сюда приехала. Обещала ей собрать урожай персиков с ее дерева.

Наконец-то на замкнутом личике появился проблеск улыбки!

— Судя по вашим словам, она очень похожа на моего дедушку, — сказала Алиса. — Он тоже любит что-нибудь выращивать. У него возле дома растет хурма. Это дерево плодоносило всего один раз, но дедушка заботится о нем, как о родном сыне.

Это, безусловно, была самая длинная речь, какую мне довелось от нее услышать. Возможно, вновь обрести дар речи ей помогло общение с Анук. Я улыбнулась и спросила:

— А ты нам помочь не хочешь? Мы собираемся варить персиковый джем.

— Бам. Джем. Пам. Бадда-бам! — пропела Розетт, потом схватила деревянную ложку и заставила ее танцевать на столешнице.

Алиса с любопытством на все это смотрела.

— Персиковый джем? — переспросила она.

— Ну да, и рецепт очень простой. У нас, собственно, уже есть все, что нужно. Специальный сахар для джема — такой, куда уже добавлен пектин, чтобы джем как следует схватился, — медный котелок, банки, корица… ах да, и, разумеется, персики, которые необходимо собрать. — Я улыбнулась. — Идем с нами. Ты нам по-можешь.

Она явно колебалась. Потом все же встала и вышла из дома следом за мной. Это было вполне безопасно; дом Арманды стоит на отшибе, и с дороги персикового дерева совершенно не видно. Отан вел себя поистине безжалостно: уже вся земля под деревом была усыпана упавшими плодами. Еще немного — и персики принялись бы атаковать хищные осы. Для джема, впрочем, отлично годятся и слегка побитые плоды, так что за каких-то десять минут мы набрали более чем достаточно.

Я нашла у Арманды широкий медный котел для варки варенья — у меня тоже есть почти такой же. Этот котел формой напоминает литавру с коваными неровными краями и щербатой поверхностью. На допотопной кухонной плите Арманды он выглядит почти как волшебный котелок ведьмы — что, впрочем, не так уж далеко от истины, ибо что может быть ближе к алхимии, чем превращение сырых ингредиентов в нечто восхитительно вкусное, один лишь чарующий аромат которого вызывает обильное слюнотечение?

— Бам, бам, — продолжала напевать Розетт, отбивая ритм по медному котелку.

— Теперь надо подготовить персики для варки.

Я налила в раковину холодной воды. Мы вымыли персики и вытащили из них косточки. Если шкурка немного повреждена — ничего страшного; тем слаще будет джем. Мы работали дружно, закатав по локоть рукава и чувствуя, как по рукам течет сладкий персиковый сок. Вся кухня была наполнена солнечным ароматом персиков, разогретого сахара и лета.

— Бам. Джем. Бам-бадда-бам, — пела Розетт. Мелькая в полосах света и тени, она была похожа сейчас на гудящего шмеля. А Бам, следовавший за ней по пятам, казался роем пляшущей мошкары.

Я видела, что Алиса сосредоточенно наблюдает за ними — на переносице, между ореховыми глазами, пролегла морщинка. Значит, она тоже видит Бама? Ну что ж, она ведь у нас уже три дня, так что меня это не слишком удивило; люди обычно довольно быстро начинают его замечать. Первыми, разумеется, — дети, но могут его увидеть и взрослые — особенно те, что живут с открытой душой. Сперва им кажется, что свет вокруг какой-то странный, потом рядом вдруг словно расцветает что-то похожее на кисть золотистого винограда, а потом, в один прекрасный день…

— Джем! Бам!

— Может, вы с Розетт немного погуляете?

Анук насмешливо на меня посмотрела. Розетт, увлеченная пением, еще и дудела в пластмассовую трубу — слишком громко, мешая мне слушать шепот, который сегодня для меня был особенно важен; это тот самый шепот, который Оми называет васваас, «шепот Сатаны». Только «шепот» Алисы звучал пока слишком тихо и застенчиво, так что мне не удавалось расслышать его достаточно хорошо. Возможно, подумала я, если б мы остались с ней одни, то с помощью обычной «кухонной» магии, например с помощью варки варенья…

Сперва я даже не пыталась вызвать девочку на разговор. Я произносила длинный монолог, не требовавший от нее никаких ответов: рассказывала о варке джема, об Арманде, о шоколадной лавке, о Ру, оставшемся в Париже, о нашем судне, об Анук и Розетт и, разумеется, о персиках.

— Сегодня мы их варить еще не будем. Засыплем сахаром и оставим до завтра; сахару нужно килограмм на килограмм. Но сначала, конечно, нужно выбрать листья и вынуть косточки. Персики мы порежем и сложим вот в этот медный котел — медная посуда вообще лучше всего для готовки, потому что быстрее нагревается. Затем добавим сахар и деревянной ложкой как бы вомнем его в персики. Розетт эта часть работы нравится больше всего… — я улыбнулась, — потому что тут легче всего перепачкаться. А еще потому, что пахнет просто чудесно…

Я заметила, как у Алисы затрепетали ноздри.

— После чего мы добавим в персики корицу, — продолжала я. — Лучше использовать палочки, а не порошок. Каждую палочку нужно разломить пополам. Трех-четырех вполне достаточно…

Летний аромат сменился осенним; запахло кострами, Хеллоуином и лепешками с корицей, которые пекут прямо на улице. И подогретым вином с пряностями, и жженым сахаром…

— Ну, как тебе?

— Замечательно, — сказала Алиса. Бриллиантовая сережка в ноздре снова вспыхнула, поймав отблеск света. — А теперь что?

— А теперь немного подождем. Накроем котелок полотенцем и оставим на ночь. Затем утром растопим плиту и доведем джем до кипения, постоянно помешивая. Кипеть он должен не больше четырех минут, после чего можно раскладывать его в банки на зиму.

Она быстро на меня посмотрела.

— На зиму?

— Конечно, зимой меня уже здесь не будет, — сказала я, — но персиковый джем действительно вкуснее всего зимой, когда ночи такие длинные, а окна покрыты морозными узорами. В такие холодные дни каждая банка такого джема таит в себе запас солнечного света и тепла…

— А мне показалось, что вы, может быть, все-таки здесь останетесь… — Она, похоже, совсем приуныла.

— Извини, Алиса, но остаться мы никак не можем, — сказала я.

— И когда же?.. — Этот вопрос она задала почти шепотом.

— Скоро. Самое большее — недели через две. Но ты не волнуйся. Мы тебя не бросим.

— Вы возьмете меня с собой в Париж? — спросила она, и в глазах ее вдруг вспыхнула радость.

— Там посмотрим. Надеюсь, мне не придется этого делать. — Я повернулась и посмотрела прямо на нее. — Надеюсь, мы сможем найти решение и получше — от чего бы ты сейчас ни стремилась убежать. Скажи, а в Маро есть хоть кто-нибудь, кому ты доверяешь? Может, какой-то твой родственник? Или учитель?