Авигея только что родила; это был мальчик, и Давид назвал его Даниэлем, но его мать звала его Калебом. Ахиноам тоже должна была скоро родить. Он, наконец, отпраздновал свою свадьбу с Мааной.

Возможно, тело женщины – одно из последних мирских удовольствий. Это гладкая и опасная приятность до того, как груди начинают отвисать под тяжестью молока! Это одновременно цветок и плод! Это лира тела! И это голос на заре, который доказывает мужчине, что он еще жив.

Через несколько дней после коронации Давида состоялась другая коронация на противоположном берегу Иордана в Маханаиме, на границе земель Галаад и Аммон. Благодаря стараниям Авенира, Иевосфея короновали как царя Галаада, асхеритов, Изрееля, Эфраима, Вениамина и в высшей степени неосмотрительно – царем всего Израиля.

Авенир и дом Саула не могли отрицать, что Давид уже стал царем иудеев. Таким образом, они бросали ему вызов.

– Не мирись с этим, – сказал Иоав. – Рано или поздно Авенир и Иевосфей придут к тебе оспаривать твою царскую власть над Иудеей и Симеоном.

Абисхал и Азахель, два других племянника Давида, тоже не были снисходительны по отношению к Авениру. Эзер, который не питал к нему нежных чувств, насмешливо называл его «царьком выживших».

– Как произошло, – говорил он, – что Авенир выжил в бойне в горах Гелвуе? А сам Иевосфей, где он находился в момент сражения? Почему он не возвратился в строй, лишенный отца и своих трех братьев, когда филистимляне прибили их гвоздями к стенам Беф-Авен? Сорокалетний Иевосфей бежал, как ребенок, даже не попытавшись отомстить за братьев.

Давид слушал, но ничего не говорил, и каждый в его окружении понимал его: ему внушало отвращение то, что он имел непосредственное отношение к уничтожению дома Саула.

– Ты отрицаешь то, что говорил нам вечером в Секелаге? Ты забыл, что твой собственный рот провозгласил, что древо Саула проклято? Значит, мы сражались ни за что? – восклицал удивленный Эзер. – Значит, мы напрасно пересекли пустыню? А воля Самуила теперь ничего не стоит? Достаточно лишь появиться человеку, в жилах которого часть крови Саула, чтобы твое мужество ослабло?

Эзер действительно был возмущен. Давид достаточно ясно выразил свое отношение к Ионафану, но это было простительно, поскольку все знали, кем Ионафан являлся для Давида. Но его стенания по Саулу, который пытался пронзить его копьем, который несколько лет гонялся за ним, который отнял у него супругу, были нетерпимы. А его бездействие в отношении Авенира становилось откровенной обидой для тех, кто его защищал.

Давид чувствовал опасность. Старейшины постоянно напоминали ему, что Иевосфей и Авенир еще живы и не покорены. Особенно его расстроило указание Эзера на волю Самуила. Если он не отреагирует на возрождение дома Саула, тогда в самом деле он отступит от воли Великого ясновидящего. Но положение Авенира и так было очень шатким. Кроме филистимлян, он должен был постоянно предвидеть угрозу армии с севера: так как его поддерживали только два племени, а против него могли выступать десять союзов. Пока Давид был жив, Авенир и его соломенный царь не угрожали Израильскому царству.

– Если будет нужно, мы сразимся с Авениром и Иевосфеем, – сказал он через два дня своим доверенным людям. – Но я не нанесу первый удар.

Ждать долго не пришлось: стычки учащались, так как оба царства соседствовали: вдоль линии, которая шла от Иабнеел до Боф-Огла и которая отделяла царство иудеев от территории вениамитян, постоянно происходили оскорбления, разбои и убийства. Солдаты двух лагерей общались через слуг. Эта противоречивая ситуация должна была как-то разрешиться, и, когда две армии закончили движение, эмиссары Авенира назначили встречу Иоаву, который командовал основной частью армии, выставленной Давидом у озера Гаваон на территории Вениамина.

Авенир предложил каждой стороне выставить двенадцать молодых солдат для схватки. Иоав согласился и отправил двенадцать человек. Эта схватка не была необходимой, но Иоав не строил иллюзий.

Она принесла только лишние страдания: сражающиеся сошлись парами, схватили друг друга за волосы и обоюдно пронзили друг друга мечами. Никто не победил. Однако бесполезность этих смертей разожгла гнев отрядов Иоава. Схватка подходила к концу, когда они ринулись на солдат Авенира с кинжалами. Те, захваченные врасплох, неумело пытались сдержать свои позиции, но скоро были вынуждены отступить.

Азахель, брат Иоава, преследовал самого Авенира, который был значительно сильнее.

– Я сейчас убью тебя! Я сейчас убью тебя! Беги! – крикнул Авенир, не желая убивать мальчишку. Но Азахель его не слушал; он бросился на Авенира, и тот, пронзив его мечом, продолжил свой бег. Оцепенение охватило солдат Иоава, которые следовали за Азахелем. Авенир и его отряды нашли укрытие на холме Амма, который возвышался над дорогой пастбищ Гаваона. Увлекаемые Иоавом и Абисхаем, отряды Давида стали подниматься на холм. Несомненно, это напомнило Авениру отступление Саула в горы. Он вышел вперед и крикнул Иоаву:

– Эта бойня будет продолжаться вечно?

– Если ты не попросишь пощады, – закричал с презрением Иоав, – мы до зари будем преследовать тебя! Мы убьем тебя, тебя и последнего из твоих людей!

Авенир убил его брата; Иоав не собирался забывать об этом. Но так как он запросил пощады, Иоав протрубил в рог. Сражение и преследование остановилось, Авенир и вениамитяне поспешно убрались с другого склона холма, переправились через Иордан и отправились в Миханаим. Иоав сосчитал погибших: кроме брата, он потерял девятнадцать человек, убив триста шестьдесят солдат Авенира.

Это не вернуло жизни Азахеля. Иоав приказал отряду отвезти останки брата и похоронить в Вифлееме. Там женщины обмыли тело и похоронили юношу в деревне его предков. Была ночь. Иоав вернулся на заре в Хеврон, полный боли и ярости.

Победа была за Давидом, но она ничего не определяла, ничего не давала. Лишь увеличивала пролитую кровь, которой с каждым сражением становилось больше.

– Мы уступили попытке развязать войну, и мы потеряли девятнадцать молодых людей. – говорил разгневанно Давид своим доверенным лицам. – А ты, ты потерял своего брата, ну и чего ты добился? Солдаты Иевосфея, наши соплеменники, тоже потеряли братьев и сыновей в Гаваоне.

Они слушали его, повесив голову: Эзер, Амон, Иоав и Абисхай и все другие, которые участвовали в рукопашной битве с солдатами Авенира и Иевосфея. В действительности все осталось на мертвой точке и ничего не изменилось. Все еще двое людей носили короны Израиля.

– Я не хочу больше вести войну с нашими братьями. Господь решит, что надо предпринять, – закончил Давид. Его друзья промолчали.

Но когда они вышли, их словно прорвало, они стали возмущаться.