вся полученная от неё информация скорее делает из Ночки мать-героиню, жившую отшельницей от мужиков вплоть до получения паспорта сыном, чем предательницу. Так кто ты, Ночка? Кто? Предавшая меня сука? Или женщина, сумевшая вырастить сына в опале?

Мне было больно слышать, как они скитались п общагам и углам. Как наскребали на хлеб и мыли по очереди подъезды. А когда Тайка проговорилась, что продала свою комнату, чтобы помочь купить угол подруге – я чуть не прослезился и не бросился обнимать её в порыве благодарности.

Вот только теперь что делать? Я не мог остановиться и постоянно листал пересланные фотки. Скользил пальцем по экрану, рискуя протереть там дыру, но не останавливался. Всматривался в знакомые черты и наслаждался нарастающим зудом в глазах.

У меня есть сын.

А остальное важно?

– О! Пьянь! – грубый окрик застал меня врасплох. Я обернулся, наблюдая, как по извилистой тропинке, держа в руках бутылку водки, ко мне идёт Мятежный, а за его спиной семенит невысокий мужичок с пакетами из ресторана. – Третий день жду приглашения в гости. Вот, не выдержал… С возрастом стал такой несдержанный, что мочи нет.

– Мочи нет у него… – я встал и протянул когда-то лучшему другу руку. – В туалет забежал, что ли?

– Ага, – Славка похлопал меня по плечу, внимательно осмотрел шустро накрытый водителем стол и махнул ему, давая немое «отбой». – Ну? Поговорим?

– Блядь, я от этого слова скоро рыгать начну! Разговоры! Сплошные разговоры, Мятежный! – я отбросил в кусты свою пустую бутылку и толкнул стакан, намекая, что жажда мучает не только его.

–Тогда давай дела творить, – Славка скинул пиджак, закатал рукава до локтей и сел в кресло напротив. – Вот только мне гарантии нужны, Раевский. Что ты мне можешь предложить в залог?

– А что ты хочешь? – этот разговор мне уже нравился. Если человек предлагает не говорить, а делать, то это мой человечек. До самых огрубевших пяточек мой.

– Ну, давай по порядку? – Слава закурил и расплескал водяру. – Сначала на меня выходит Каратик и просит помощи для Вьюника… Теперь я узнаю, что и сам Раевский пожаловал на мою землю. Вопрос – на кой хер моржовый? Поиграть и свалить? Если так, то я завтра же тебе кислород перекрою, а заодно и Каратика твоего свалю, чтобы не думал кресло батеньки занимать. И даже не поморщусь, Раевский, тут уж на слово можешь поверить. Забуду, как мы с тарзанки сигали и из самодельных луков стреляли. Мне приходящие, временные и ненадёжные на моей территории не нужны.

– А кто тебе нужен? – я опрокинул стопку и закурил.

– Соратники. Сподвижники…

– Собутыльники? – я снова наполнил рюмки.

– И это тоже. Ну? Вернулся, или так, фирму откроешь, имя оставишь и на Мальдивы свалишь? Или как? – Мятежный давил. Колол суровым взглядом и выжидал моего ответа, не отводя взгляда.

– Нет, Слав, – я выдохнул и замер. – Не уеду просто так. Не набегом, не переживай. Так чего ты хочешь?

– Там Вьюге достались химкомбинатики, – Слава замедлился, в последний раз прокручивая всё, что готов на этом этапе мне выложить, помолчал, а после улыбнулся широко-широко. – Так вот, дай Славке новую игрушку?

– А ты мне что?

– Вот это разговор! Уважаю, Раевский, – Славка со всей дури ударил меня по плечу и залился смехом. – А я тебе Адель Ночкину на свободе, потому что если не соглашусь я, то её посадят, – Мятежный шлёпнул на стол пачку документов, всё это время лежавшую во внутреннем кармане его пиджака. Я с жадностью стал вчитываться в буквы, матерясь вслух так, что Мятежный морщился от мощного и богатого русского языка. – Он её подставил. Галерея на ней, а через несколько дней в долю войдут и Горький, и Карасёв. Но Ляшко, хоть и гигант коммерческой мысли за чужой счёт, но тут обшибочка вышла. Он не знал ни про тебя, ни про Каратика, а то, что мы все выросли в одном дворе, и в голову никому прийти не могло. Я могу дать ей денег, а ты можешь поговорить с Каратиком-старшим, чтобы их регулярно насиловали за целевое использование земли. Пустим по миру этих ублюдков. Но только вместе, Раевский. Только вместе!

Мятежный достал последнюю бумажку, которой оказалась копия договора на строительство. Все было оплачено. Заказчиком, естественно, была Адка, вот только строительство было сильно незаконным, да ещё на земле заповедника, граничащего с галереей.

– Ну охуеть теперь, – прохрипел я, падая на спинку без сил. – Куда же ты вляпалась, дура!

– А бабы все дуры. Сами творят кумиров, сами потом и в тюрягу топают за их жадность, – Слава забрал из моих рук документы. – Всё от тебя зависит, друг мой. Ты мне комбинатики, которые Вьюге на хер не сдались, учитывая, кому они принадлежали раньше, а я тебе целую и невредимую галерею, которую мы всем миром теперь охранять будем. Вьюнику передай, что баблище я ему верну, чужого мне не надо, а вот ещё одна закрытая сфера ой как нужна. Ну?

– Ты же понимаешь, что я не могу один это решить? Мне надо с Вадимом поговорить, – сжал кулаки, осознавая, что загнан в угол.

В столь короткий период я никак не смогу обойти всю эту паутину без помощи Кондры и Мятежного. Вот только прокурор мне тоже не помощник, тут такая серая схема, что он просто обязан будет взять её в работу. И даже если Саньке удастся вывести из-под удара Ночкину, но нервы ей потреплют знатно. А вот Мятежный дело предлагает… И волки сыты, и овцы целы.

Достал телефон и набрал Вадику, даже не смотря на часы. Вьюга выслушал меня, ни разу не перебив. Рассказывал я не только ему подробности, но и Славке, чьи глаза медленно превращались в блюдца, а губы искривлялись от отвращения. А после того, как я рассказал другу про сына, Вадик закашлялся, и в тишине брякнул хрусталь бокала. Эх… Радуется там за меня, наверное.

– Рай, – выдавил Вадик. – Я и тебе, и Мятежному по гроб жизни обязан. Давай просто будем считать, что мы так закрываем друг перед другом долги?

Я посмотрел на Славку, тот вскинул руки в согласном жесте и закивал:

– Вьюга, а с тобой приятно иметь дело, – рассмеялся Мятежный. – Не желаешь переехать на побережье? Солнце, море… Непаханое поле для бизнеса. Мы с тобой будем отличной командой. Ах да… Ты же уже прикупил домик для молодой жены.

– Всё-то ты знаешь, Мятежный, – хмыкнул Вадик. – Рай, доверенность у тебя есть, только я умоляю… Всё, как ты умеешь.

После этого недолгого разговора мы молчали. Слава