В ответ на это Трователло, который, как оказалось, совсем немного понимал по-английски, издал тихий стон. Этот звук родился в глубине его горла, а может, в глубине его израненной души. Его остекленевший взгляд по-прежнему был устремлен в пол.

— Успокойся. — Арканджело потрепал беднягу по плечу.

Капитан Андрадо что-то сказал Камилле и указал на пьяного солдата, которого теперь поддерживали двое товарищей.

— О, я уверен, вам пора, — понял священник. — И нам тоже. Но могу я спросить, зачем вам этот Бразио Валериани?

— Это личное дело, — ответила Камилла, и Арканджело кивнул, решив не лезть не в свои дела.

Андрадо и солдаты прошли мимо остальных и вышли за дверь. Камилла и Хадсон последовали за ними, но Мэтью и Профессор задержались еще на мгновение.

— Сэр, — спросил Профессор Фэлл, — как вам удается так хорошо говорить по-английски?

— Давным-давно… очень давно я был юнгой у нескольких английских капитанов на судах, перевозивших специи из Италии в Англию, — ответил священник. — Так я и выучил язык. — Он изобразил на лице мрачную улыбку и коснулся повязки на глазу. — А еще я узнал, что может сделать один-единственный летящий кусок дерева, когда корабль терпит крушение. После этого я научился любить и землю, и Господа. Пойдем, Трователло, — сказал он уже по-итальянски, — мы должны позволить им идти своей дорогой. — И снова перешел на английский: — Удачи вам всем.

Мэтью хотелось задать дюжину вопросов и священнику, и Трователло, но он понимал, что его разгорающееся любопытство должно угаснуть на этот раз.

Когда Арканджело мягко подтолкнул своего подопечного к двери, Трователло внезапно поднял взгляд и посмотрел Мэтью в глаза с такой яростью, что тот едва не отшатнулся. В тот же миг он понял, что этот человек не так стар, как казался. Его преждевременно состарил тот ужас, который он пережил, потому что, несмотря на глубокие морщины на лице, ему было не больше тридцати, а в волосах и бороде не было ни следа седины. В его глазах по-прежнему горел живой огонь. Мэтью показалось, что он хочет что-то сказать… но уже в следующий миг священник вывел его на ночной воздух.

Мэтью был потрясен этой безмолвной беседой, однако взял себя в руки и, нахмурившись, посмотрел на Профессора Фэлла.

— Говорите, вам знакомы эти методы? — осуждающе спросил он.

— Конечно. И я не раз их применял. В моей прошлой жизни, я имею в виду.

— И вы планировали когда-нибудь сделать это со мной?

— Если бы гнев не застил твою внимательность, ты бы понял, дорогой мальчик, что это наказание для предателей преступной организации. Отрубить руки, которые предали, и вырвать язык, который предал. Можно проделывать и другие вещи, о которых я не стану упоминать. Но исход один: предателя бросают где-нибудь умирать. Ты прекрасно знаешь, куда таких людей отправлял я, ты же хорошо запомнил мой потерянный остров. Я довольно аккуратно обходился с предателями. Но лучше нам сменить тему разговора, потому что он не принесет пользу ни одному из нас. Суть все та же: мне хорошо знакомы эти методы.

Выйдя из таверны, Мэтью увидел, как священник и Трователло уходят. Последний оглянулся, прежде чем медленно последовать за своим заботливым спутником.

Мэтью снова пожалел, что у него нет времени узнать их историю, но момент был неподходящим, потому что его спутники уже садились в повозки.

— Синьорина? — позвал кто-то.

Камилла уже собралась сесть в повозку, но остановилась, увидев, как из таверны выходит стройный темноволосый мужчина и направляется к ней.

— Да? — заинтересовалась она.

Он остановился и заговорил на своем языке:

— Простите, но… вы спрашивали об этом человеке? Валериани.

— Да. Вы его знаете?

— Ну… не уверен, но… Я знаю человека по имени Бразио.

Хадсон собирался помочь Камилле взобраться в повозку, но, услышав это имя, он, Мэтью и Профессор Фэлл сразу же сосредоточились на беседе, замерев.

— Продолжайте, — попросила Камилла.

— То имя, — покачал головой мужчина. — Год назад я работал на винограднике в Паппано. Он был разрушен войной. Солдаты… их лошади и пушки уничтожили все лозы еще до сбора урожая. Но там был человек, он работал бухгалтером, его звали Бразио Наскосто. Я знаю, имя странное. Но он был хорошим парнем, хотя и очень тихим и предпочитал держаться особняком. После того, как виноградник был уничтожен, я приехал сюда на заработки. А вот куда он направился, я не знаю. Но точно не сюда.

— Наскосто, — повторила Камилла. — Вы уверены?

— О, да, синьорина. Я думаю, не отправился ли он назад на виноградник в Баланеро. Это в нескольких часах езды от Паппано. Я имею в виду, того, что осталось от Паппано. Сама деревня тоже была разрушена.

— Баланеро, — кивнула Камилла. Это место было четко обозначено на карте Менегетти. — Спасибо, вы мне очень помогли.

Он помог ей настолько, что у нее участилось сердцебиение.

— Не за что. — Он прочистил горло, прежде чем заговорить снова. — Получу ли я золотую монету за эту информацию?

Камилла быстро приняла решение. Она достала золотую монету из своего кошелька и протянула ее.

— Еще раз спасибо, — сказала она.

Мужчина взял монету, сунул в карман и вернулся в таверну.

— Что это было? — спросил Хадсон.

— Он сказал, что работал с бухгалтером по имени Бразио Наскосто в Паппано, где виноградник был разрушен войной. Тот человек теперь может быть в Баланеро. Чтобы добраться туда, нам нужно проехать через Паппано. И именно туда нам нужно отправиться как можно быстрее.

— Почему? — спросил Мэтью. — Это же не тот, кого мы ищем.

Камилла одарила его легкой улыбкой.

— Nascosto — значит «скрытый» или «невидимый». Итак, как я уже сказала, нам нужно добраться до Баланеро. Надеюсь, этот человек там. Возможно, это Валериани, а возможно, нет. Мы узнаем это, только когда найдем его.

Мэтью снова поразился тому, что все эти поиски изначально основывались на его догадке. Но это было все, что им оставалось. Стало быть… Паппано, а оттуда — виноградник в Баланеро, к добру это или к худу.

Повозки проехали несколько миль мимо Санто-Валлоне, пока капитан Андрадо не нашел среди сосен поляну у дороги, где они могли бы разбить лагерь. Упряжки распрягли,