точно — эта книга не должна попасть в злые руки. А лучше ни в чьи. Но об этом мы подумаем позже.

А сейчас я поднимаю свою тяжёлую задницу и ковыляю в общежитие. Залы Академии пусты, мрачны и безмолвны. Уже глубокая ночь. А значит, спать осталось не так долго.

Спал, как убитый. А утром встал с острым чувством тревоги, будто проспал всё на свете. А ещё с ощущением, что ко мне вот–вот ворвутся, вычислив пропажу. Морозова хоть и очарована мной, однако не такая уж и дура. Но до обеда занятия в аудиториях идут, как обычно. За одним лишь исключением, что трети адептов (явно самых блатных) на уроках просто нет, а вся остальная масса, похоже, думает о чём–то другом.

Ах да, о предстоящем балу–маскараде. Кстати, ежегодном. Оказывается в честь основания Академии его и устраивают.

Во второй половине дня стало ясно насколько Академия поглощена этим событием. Уроки отменились, по залам стали шнырять рабочие, устанавливающие всякие украшения по колоннам да стенам и стелящие местами ковры.

В главном холле снова развернулась торговля, но теперь многие адепты просто взяли и свалили за территорию. Судя по большому количеству карет за забором, многих отпустили домой готовиться к балу. Другие заполонили Звягинки, атаковав ярмарку.

Только мы, паладины, как в танке, узнаём всё последними и неофициально, шныряя, как брошенки. Тогда как в группах всем адептам объявили руководители, что пятница и суббота — выходные дни. А Благояру нашему плевать, гуляет где–то. Может, на меня обиделся.

Мне тоже не помешало бы принарядиться к мероприятию. Маски–масками, а праздничный камзол никто не отменял. Перед девочками помаячить, Ясмину заинтересовать. Да и перед Чёрной Белкой не ударить в грязь лицом. Интересно, как мы там найдёмся, если в масках будем?

Она ведь обещала встречу. Надеюсь, не пустые слова.

Вечереет. В село вышел через ворота, постовые и слова не сказали. Двинулся в сторону лавки, где ещё летом покупал себе кафтан. Понимаю, что многим богатеньким на заказ одежду шьют, а мне придётся выбирать из имеющегося ассортимента.

Пересёк улицу и через ярмарку пошёл, где уже костры осветительные местами горят да фонари на столбах масленые.

Сперва вдоль узенького ряда двинул. Безделушки, платочки, леденцы, выпечка всякая. С самоваров прямо на улице травяные отвары наливают на пробу всем желающим. Отовсюду зазывают, валенками от холода стучат. Адепты шарятся, и мальчики, и девочки. Второй–третий курс в основном. Крестьяне мелькают и дружинники с Каменцов. Знакомые из моих деревень проскакивают. Стараюсь не светить лицом, просматриваю товары.

Нет, здесь точно одежды не найти. А вот ткани для её шитья предостаточно. Китайский шёлк, итальянский бархат, аксамит из Венеции и прочая непонятная ерунда. Носильщики грузят в телеги товары для своих господ. Другие наоборот в лавки разгружают новое.

Прошёл чуть дальше, минуя крупное строение, и подивился масштабам.

О! Аттракционы здесь даже есть. Карусель установили, целый ряд палаток с конкурсами. Подходи, плати, гирю толкай двадцать раз и забирай своего деревянного зайчика. Но тут сейчас пусто.

Горку ледяную сделали ближе к озеру. Там на поляне народа толпится тьма. Вроде уже взрослые ребята, а визжат как дети, скатываясь парами и поодиночке прямо на озеро. Там же и на коньках рассекают. Вот где движуха!

Представил, как я там с Ясминой развлекаться буду, и в груди потеплело.

Интересно, где она сейчас? Сидит в библиотеке или разгуливает, как я? Не думаю, что ей шьют платье. Если верить Морозовой, у неё денег нет даже на лишний карандаш. Хотя у неё имеется подружка–толстушка богатенькая. Одолжит ей какое–нибудь своё детское платье.

Снова в ряд узкий занырнул, где маски пошли. В нашем центральном холле таких интересных и близко не было. Здесь адептов немного ходит, вся мелкота собралась. Заинтересовался я одной лавкой. Тут же девка бойкая, пользуясь отвлечением моей продавщицы, с противоположной стороны позвала:

— Что ищешь барин, всё подскажу!

— Маску крота надо, — ответил ей негромко, стараясь, чтоб адепты не услышали. — Белую. Сможешь найти?

— О, барин, задал ты мне задачу, — прокомментировала та, озираясь.

— Ну ладно, — вздохнул и дальше пошёл.

— Барин, я найду! — Окликнула.

— Позже зайду, давай, — ответил и нарвался на Емелю, который целый мешок чего–то накупил.

— Ярослав, и ты тут? Слушай, я знаю, в какой маске твоя Зорина будет, — заявил с расплывающейся ряхой.

— Ну и?

— Белая лиса с перьями лиловыми, — выпалил.

— Бред какой–то, — фыркнул я.

— Под платье брала. Сам слышал, как с подружками ворковала. Всё, не благодари!

Разминулись, не прощаясь.

Призадумался я, так до лавки с одеждой и дошёл. Внутри магазина обстановка явно не расположена под клиентуру. Скорее, под швейную фабрику. Женщин сорок сидит, и наяривают одни иглами, другие ползают по полу, отмеряют и режут ткани. Ругаются между собой.

— Барин! Доброго вечера! — Выскочил мужичок низенький в богатом костюмчике и усами гусарскими. — Прости великодушно, заказы не принимаем.

Мдя, вот и всё. В Сосково скакать за шмотьём? Вот делать больше нечего, тогда уж лучше дела баронские поделать пару дней. Елькино проведать, где всё на соплях держится.

— А из готового, может, отказного? — Спросил с надеждой. Ведь так и задумывал в принципе выкрутиться.

— О! Этого добра имеется.

Повёл в закуток, где отполированный лист железа вместо зеркала стоит. Там же кучами шмотьё навалено, как в помойке. Но ткань вроде новая, блестят узоры из ниток золотых и серебряных, яркие рисунки из бархата в глаза бросаются.

Начал мерить, всё не то. Мужичок с фонариком стоит да хвалит всё подряд, лишь бы быстрее купил и не мешал им тут.

Одну гору раскопали до самого дна. За другую принялись. Я уже собрался уходить. А за шторкой чёрный, что уголь, полог приметил. Да ещё и камнями поблёскивает на узорах из чёрного бархата.

— А там что? — Заинтересовался.

— Особый заказ, — начал неуверенно продавец. — Но его забраковали из–за неверного узора.

— А кто заказывал?

— Мы не можем выдавать заказчика, но он не из Академии, не беспокойся, барин.

Решил померить. И подошёл, как будто на меня шили. Пуговицы в чёрных каменьях, узоры серебрятся, воротник–стоечкой придаёт шарма. К чёрному камзолу и штаны чёрные и сапоги хромовые нашлись. А следом и шляпа чёрная мушкетёрская, уау!! Вылитый разбойник или пират, но представительный и харизматичный. Оставалось только чёрную повязку на глаза и я, мать его, «Зорро» на балу.

Какие