– Право, вы меня смущаете, сэр. Ваше предложение чрезвычайно лестно, но я другому отдана и буду век ему верна.

К моему удивлению, джентльмен рассмеялся, расцеловал мне ручки и намекнул, что будет рад встрече с прелестной «Татиана» в любое время. Он просто обожает русскую поэзию!

Вот наглый тип! Я даже немножко восхитилась его непробиваемой самоуверенностью.

Жаль только, мой восторг и легкость длились недолго.

Ровно до тех пор, пока не явились последние гости. Насколько я поняла из шепотков гостей – семейство Карлайл. Гвоздь программы. «Сам граф Карлайл» звучало почти как «сама королева Елизавета». Наверное, поэтому я и ожидала увидеть нечто вроде королевского семейства – этаких типичных англичан, жизнерадостных и в меру рыжих. Однако…

– Малфои, твою мать! – восхищенно прошептала я, обернувшись к дверям.

Собственно, внешность старшего Карлайла описывается словами «Люциус Малфой» чуть более чем полностью. Подозреваю, что именно с него скользкий друг и писался. Такие же прилизанные платиновые волосы, идеальный белый костюм, тросточка, а главное – манеры! Сразу видно, к нам пожаловал небожитель.

Леди Карлайл могла бы быть его сестрой. Пепельный блонд, сто поколений родовитых предков, строгая элегантность и абсолютная идеальность.

И лорд Карлайл-младший. При взгляде на него мое сердце екнуло. Высоченный, на полголовы выше отца, мощный даже несмотря на элегантнейший белый смокинг. Платиновый и зализанный, как отец. В очках в тонкой золотой оправе. До сумасшествия похожий на Джея.

То есть… я не совсем четко видела черты лица, у меня всегда после стресса падает зрение, а стояли мы с Кисой довольно далеко. Так что наверняка мне просто показалось. Мало ли на свете высоченных белобрысых лордов, правда же? Тем более этот вел себя в точности как Малфой: снобизм так и пер из всех щелей. Он даже своей невесте, леди Камилле, улыбнулся холодно и отстраненно.

– Что застыла, – подтолкнул меня Киса. – Идем знакомиться. Сам граф Карлайл! Если мне закажут свадебный портрет… Лиза, ты хоть понимаешь, какие это люди?

– Понимаю, дорогой, – отмерла я. – Люди, которым нельзя навязываться. Так что не торопи меня. Как ты мог заметить, я уже отработала четверть своего долга.

– Ты умница, Лизавета. Можешь же, когда захочешь!

От похвалы Кисы у меня чуть зубы не свело. И очень, просто очень захотелось сбежать с этого пышного, холодного и неуютного приема куда-нибудь в сад, а там достать телефон…

Ага. Телефон, которого у меня не было. Киса отобрал после звонка бабули. Очень нервного звонка. Вадька не вернулся, теть Лена в панике и несет какую-то чушь о моих происках и попытках отобрать квартиру, дедуля пьет валокордин, а бабуля волнуется и пытается всех примирить. Ужасная ситуация, на самом-то деле. Защищать внучку от собственной дочери, и тоже постоянно оказываться виноватой, ведь именно она воспитала моего папу козлом, вором, игроком и прочая, прочая.

Бедная бабуля. Я-то хоть смоталась сначала в Кулек учиться, а потом к Кисе, а бабуле деваться некуда. Ведь теть Лену тоже она вырастила, доченьку любимую.

М-да. Что-то со мной не так. Еще немного, и я начну верить дедуле – что все его бабы дуры. Включая меня.

В общем, Киса отобрал у меня телефон, заверил бабулю, что все в порядке, но Лиза очень занята, и звонить ей сегодня не надо. А потом телефон выключил и положил себе в карман. Пообещал отдать, как только мы покинем дом леди Камиллы.

Честно, я даже облегченно выдохнула. Поставить в черный список еще и бабулю я была морально не готова. А тут решили за меня, и я даже имею право возмутиться таким произволом. Конечно, если снова надумаю врать себе.

Но врать себе не хотелось. Я и так запуталась, дальше некуда, и как будут распутываться – пока не очень представляю. Знаю только, что после приема мне надо обязательно поговорить с Джеем.

Отказать матушке, когда она просит навестить отца в больнице – невозможно. Не ради старого упрямого пня, а ради нее самой.

– Ты же знаешь отца, Джеймс. Он ни за что не признается, что был неправ. Но ты-то… Ради меня, Джей. Пожалуйста. Врачи говорят, что его язва может опять открыться, ему совершенно нельзя нервничать.

– Мама, я не женюсь на Камилле, это даже не обсуждается.

– И не женись, мой мальчик, – обрадовалась матушка, ведь он наконец-то вступил в переговоры. – Поедем в клинику, ты очень нужен отцу.

– Вряд ли он обрадуется, матушка, – пожал плечами Джей. – Видишь ли, у нас с ним возникли неразрешимые противоречия в плане бизнеса.

– Да, позавчера Руперт расколотил тростью мебель в курительной, а потом целый час ругался с Данишем по телефону. Я слышала, как он тобой гордится.

– Гордится? Мне кажется, ты что-то путаешь, матушка.

– Я? – Леди Мелисса подняла ухоженную бровь. – Ну что ты, мальчик мой. Я слишком давно знаю Пуппи, чтобы что-то путать. Он очень гордится тобой и жалеет, что уперся. Но отступить не может.

– А ему врачи не говорили, что его язва – от того что он слишком много упирается?

– Говорили, – кивнула матушка. – Толку-то. Джеймс, прошу тебя. Поезжай к отцу, скажи, что ты сожалеешь о своей резкости.

– О своей? – поднял бровь Джей.

– Разумеется. Ты же большой мальчик. Дай отцу возможность сохранить лицо и тебя простить.

– Бизнес я ему не верну.

– И не возвращай. Руперту давно пора передать компанию тебе и уйти на покой. Врачи говорят, ему пойдет на пользу разведение борзых. Он так любит собак! И прошу тебя, не ссорься с Гарри. Ты же знаешь, они с Рупертом одного поля ягоды.

– Миледи, скажите мне, сама Камилла хочет за меня замуж, или это идея исключительно дядюшки Гарри?

Матушка сочувственно вздохнула. Словно Джея бы могло расстроить известие о том, что Камилле он не особо нужен.

– Думаю, Камилла не против стать следующей графиней Карлайл.

Нет. Не расстроило. Зато на горизонте замаячил возможный союзник. Ну или хотя бы не слишком рьяный противник.

– Ладно. Поехали к отцу.

Отца Джеймс застал чуть ли не умирающим на больничной койке. Матушка проводила Джеймса в палату, нежно улыбнулась супругу и «оставила мужчин обсудить мужские дела», то есть совершила тактическое отступление.

Возвращение блудного сына со смиренной просьбой о прощении произвело на умирающего чудесное действие. Лорд Руперт ожил, его глазам вернулся блеск, и он, не слезая с больничной койки, принялся требовать, чтобы Джей немедленно прекратил свои отвратительно непродуманные и скоропалительные игры с «Рейнбоу Инвестинг», вернулся в «Карлайл инк» и…

– Нет. Мужчины нашей семьи никогда не возвращаются туда, откуда их выгнали.

– Упрямый мальчишка!