— Каан…боже… — закатывает глаза, как только оказываюсь между разведенных ног.

— Сладкая… — меня пробирает до озноба, прижавшись плотно бедрами к ее бедрам, сминаю ее грудь. Я все еще хочу растянуть минуты до бесконечности, но не в силах сдерживать себя. Движения становятся резкими, мощными. Ловлю губами стоны Леи, обмениваясь друг с другом дыханием. Мало, ничтожно мало. Я хочу ее всю. С ног до головы. До последнего вздоха.

— Да…да…еще…еще… — бормочет, как в бреду, мотая головой по подушке. Чувствую, как вся сжимается, как дрожит подо мной. Приподнимаюсь, подхватываю Лею под колени. Голубые глаза широко распахиваются, губы дрожат. Смотрим друг другу в глаза. Это не просто секс. Не просто сближение тел. Нет… Голубые глаза светлеют, ее губы трогает улыбка, прячется в уголках, заставляя их немного приподняться. Эйфория накрывает внезапно. Накрывает нас одновременно, отчего это воспринимается ярче, сильнее, чем прошлые разы.

— Мави… — нагибаюсь, прижимаюсь губами к ее взмокшему лбу. Обнимаю ее и притягиваю к груди, приподняв. Лея утыкается лицом мне куда-то в шею, обнимает за талию.

— Все равно ненавижу. — шепчет, я тихо смеюсь. Упрямая девчонка. До последнего будет твердить о том, чего нет. Нет у нее ко мне ненависти, может что-то другое, что-то такое, к чему я еще сам не готов.

— Каан, отпусти меня, — показательно сердито возмущаюсь, когда муженек оглаживает меня мокрыми ладонями, прижимается мокрым телом ко мне. Что-то между нами изменилось. Не знаю что, но что у мужа, что у меня внезапно появилась необъяснимая нежность, тяга к прикосновениям, к поцелуям по поводу и без. Я ловила себя на мысли, что мы похожи на молодоженов.

— Не могу. Ты вкусно пахнешь. — его губы оказываются у меня на шее, ладони накрывают мои груди. Я уже забываю о том, что нужно докрасить глаз, откидываю голову ему на плечо.

Телефон. Звонит его мобильник. Настойчиво и требовательно.

— Черт! — ругается Каан, вынужденно отстраняется, я начинаю дышать более свободнее. — Планы меняются. — чмокает меня в висок и уходит, я смотрю на себя в зеркало. Отражение мне и нравится, и не нравится. Нравится, потому что глаза блестят, губы все еще не отошли от страстных поцелуев под душем, весь вид кричит о том, что все у меня зашибись. Это и не нравится.

Я поплыла от собственно мужа. Я теперь постоянно ловлю его взгляды на себе, нетерпеливо ерзаю на стуле, считая минуты, когда мы сможем уединиться. И мы уединялись, где только можно. Жаннет шепнула мне, что мы похожи на брачующихся кроликов, когда медовый месяц давно уже позади. Не стала я будущей родственнице признаваться, что для нас именно сейчас настоящий медовый месяц. Своего удовлетворенного вида я не скрываю, чем очень сильно злю Эше. Чем довольнее мой вид, тем короче у нее становились юбки или платья. Чем равнодушнее взгляд Каана на нее, тем сильнее злилась Эше. Меня теперь не задевали ее попытки нарушить личные границы Каана, так как он сам от нее отстранялся. По офису теперь ходили слухи о том, что скоро я приду с выпирающим животом.

Черт!

Хлопаю себя по лбу, достаю таблетки и скриплю зубами. Напрочь вылетело из головы. Вылетело очень хорошо, что уже несколько дней не принимаю, а до этого с перебоями. В прошлый раз пронесло, будем верить, что и сейчас все сложится в мою пользу. Секс у нас замечательный, но это не означает полного понимания по другим вопросам.

— Дай мне пять минут и буду готова, — выхожу из ванной комнаты, Каан вскидывает на меня глаза, не улыбается. И взгляд его ничего хорошего не предвещает. Замираю на полпути к гардеробной, внимательно на него смотрю, он смотрит на меня, не мигая.

— Что случилось? — неприятное чувство переплетается с тревогой, завязывается в морской узел.

— Меня вызывают в суд.

— Зачем?

— Дать показания.

— Эм, — я растерянно смотрю на отстраненного Каана, не зная, что сказать. Его лаконичный ответ мало, что проясняет. — По какому поводу?

— Мошенничество в особо крупных размерах, — он отмирает, кладет мобильник на комод, подходит ко мне. — Над этой сделкой работал твой брат.

— Серьезно? Еще скажи, что он виноват в этом! А? — меня накрывает паника. Я с комом в горле смотрю на Каана. Он как-то неестественно дергает головой. Перед глазами всплывают прошлые картинки ареста брата, разговор Каана с Серхатом, наша встреча в ресторане. Я толкаю Каан в грудь, он немного отшатывается.

— Что ты мутишь, Каан? Какие темные дела проворачиваешь, подставляя своих сотрудников? Почему Алекс? Почему не Серхат? Хотя куда ему, он же в курсе о подмене данных!

— Что? — сводит брови к переносице, глаза вспыхивают какой-то догадкой. — Что ты сказала? — хватает меня за плечи и встряхивает.

— Он же твой заместитель. Он все знает. И договор приносил в двух экземплярах, один от тебя, один от Алекса. Но я не верю, что мой брат нечист на руку, скорей ты что-то замышляешь! — меня трясет, Каан с каким-то сожалением меня отпускает, отворачивается.

— То есть ты готова поверить, что я виновен? — тихо, без эмоционально спрашивает, беря с напольной вешалки рубашку.

— Да. Брата я знаю давно, тебя нет.

— Ничего другого я не ожидал, Лея. — я фыркаю и иду в гардеробную. Не верю, что вызов в суд чем-то грозит Каану, таких людей просто так невозможно обвинить. Тут надо весомые аргументы, доказательства, показания свидетелей и только потом уже предъявлять обвинения. Один клочок бумажки ничего не сможет сделать. Алекса я не позволю к этому делу привлечь.

— Я поеду с тобой, — Каан оборачивается, застегивает на запястье часы.

— Зачем?

— Мне это нужно.

— Чтобы у тебя была возможность лично убедиться в том, что я не наговариваю, не подставляю твоего брата? Так? — усмехается, поправляет рукав рубашки под пиджаком. — Как хочешь, запрещать не буду.

Киваю в знак согласия. Я бы итак поехала, меня мучает предчувствие, не пойму по поводу чего. Убеждаю себя, что эта поездка просто формальность, а все равно на душе тяжко. У меня возникает то самое состояние безвыходности, когда посадили Алекса. Я чувствовала, что мне не по силам бороться против судебной системы Турции, не смогу доказать невиновность брата. Пока мы в молчании едем в суд, пытаюсь убедить себя, что зря волнуюсь.

В здании суда к Каану сразу подходит адвокат, они отходят в сторону. Я прислоняюсь к стене, нервно заламываю пальцы. Страшно. И место не самое приятное, чувствуется что-то тяжелое в атмосфере. Я бы сказала, что чувствуется безысходность, а может мне кажется. Слежу за выражением лица Каана. Он все держит в себе, никаких эмоций не показывает, только губы подрагивают. Сводит брови к переносице.

Каана приглашают к судье в кабинет, рефлекторно дергаюсь за ним, но его адвокат останавливает меня качанием головы. Понимающе киваю, сажусь на самый ближайший стул.