– Все. Заглушил реактор, – потерянно сказал он, глядя себе под ноги. – Не взлететь больше моему птенчику.

– Птенчику! Ну, Мастер, ты даешь! – фыркнула Лиз, не сводя глаз с удаляющейся парочки… врагов? соперников? Почему – соперников? Или все же?.. – Ой! Хо, милый, извини. Задумалась. Я понимаю…

Двое скрылись среди руин бывшей главной улицы Хутора.

– Извини, Мастер… я сейчас… быстро. Извини. – Приговаривая, Лиз двинула следом за ними. Она должна была видеть.

Найти Кирка и Вига нетрудно. Ментальное поле оставляет след. Лиз неловко перебралась через какой-то забор – во дворе орудовали два мощных горнопроходческих крота и камнедробилка, они превращали в крошево то, что осталось от стен особнячка, и заполняли им свои внутренние полости. Где? Ага, вон там. Посмотрим.

Лиз схоронилась под узорчатым забором, за обгорелым стволом некогда мощного кедра. Противники – да-да, именно противники, стояли буквально в десятке метров от ее нечаянного укрытия, друг против друга, на порядком подпорченной лужайке смежного дворика. На всякий случай она сосредоточилась на ментальном приеме, который для себя назвала «заклинание невидимости». Странно, Ведьма не чувствовала ни малейшей неловкости в своем положении. Древнее слово «дуэль» ничего не сказало бы ей, равно как и «честь дамы»… Просто томительное, страшноватое, но при этом и сладкое чувство напряженного ожидания чего-то… просто любопытство, ничего больше.

«Овощ» что-то негромко сказал – из-за возни оргов Ведьма не могла слышать, что именно. Наездник ответил. Виг начал возбужденно говорить, рубя воздух рукой… и тут случилось что-то странное. Странное и страшное.

«Овощ» замер на полуслове, замерла и его рука. Остолбенел, превратился в статую. Ведьма с внезапно подступившим к горлу тугим комком ужаса увидела, как страшно вздулись жилы на его лбу, по лицу заструился пот. Хотя здесь отнюдь не жарко… Губы его судорожно кривились и вздрагивали, а из уголка рта потекла, серебристо блеснув, тонкая струйка слюны. И вторым своим зрением видела Ведьма, как застыл в неподвижности, превращаясь в концептуальное, но мертвое полотно художника-авангардиста красно-зеленый ментал.

«Что это?» – успела подумать она, прежде чем все изменилось – снова замелькали в монотонном чередовании красные и зеленые полосы, а соперники, мгновенно преодолев разделявшее их расстояние, бросились друг на друга.

Никогда, ни в жизни, ни в Виртуале Лиз не видела такой драки. Она даже не успела понять, что это именно драка. И прежде чем Ведьма сообразила, что она попросту не замечает ударов, «овощ» взмыл в воздух, отлетел на несколько шагов, въехал спиной в розовый куст и остался лежать неподвижно.

Кирк поднял руку, лениво пошевелил пальцами, разглядывая костяшки, потом повернулся – Ведьма увидела его скучающе-неподвижное лицо – и двинулся в ее сторону. Заметил? Нет, подпрыгнул, сорвал с уцелевшей ветки иголку, небрежно сунул между зубов. Пожевал. Огляделся. Что еще? Выбрал среди разбросанного мусора увесистый, блеснувший металлом прут. Взвесил в руке. И, небрежно помахивая, двинулся к лежащему без сознания «овощу».

Что он делает? Хочет добить? Убить? В груди у Ведьмы что-то взорвалось, кровь застучала в висках, она уже открыла рот, чтобы крикнуть, приподнялась, чтобы бежать, напряглась, чтобы ударить «черной молнией»… Механтроп там он или нет, не сейчас выяснять! Сейчас есть лишь беспомощно лежащий мужчина… нет, жертва! И неторопливо приближающийся к ней палач.

Но она вновь не успела. В этом сражении ей явно отведена роль наблюдателя, и даже не весталки. Потому что не в силах она крикнуть кому бы то ни было: добей! И опустить большой палец вниз. Да и к тому же на арене явились новые персонажи. Столь странные, что Лиз позабыла весь свой ужас.

Неведомо откуда с глухим гиканьем возникли две мощные фигуры… в скафандрах? Да это же наверняка давешние мечевики! Это их доспех, она видела как-то подобные соревнования, и даже головы закрыты глухими шлемами. Один шлем рогатый, второй – с высоким таким острым навершием, а вместо лица – отливающая серебром маска. Да, и мечи при них.

Мечевики шутить не собирались. Кирк едва успел отскочить, уклоняясь от меча рогатого, нырнул под руку острошлемному и неуловимо оказался за их спинами, шагах в десяти. Бойцы синхронно развернулись, но вместо того, чтобы повторить атаку, принялись осыпать яростными ударами… друг дружку. А Виг-то уже, оказывается, на ногах. Стоит и задумчиво ощупывает бровь.

Сзади раздался шум. Не успела Ведьма отшатнуться, как чуть ли не в двух шагах от нее в ограду вломился орг-камнедробильщик. Клешни его были высоко подняты, а на панцире неожиданно весело играли блики высоко уже поднявшегося солнца. С перепугу Ведьме показалось, что фотофоры механорга отсвечивают кровавым блеском. На спину камнедробильщику запрыгнул крот и с ходу вцепился мощными челюстями в его клешню. Интересно, как это ему удалось так сигануть, при эдакой-то комплекции да неуклюжести? Ах да, малая тяжесть… Несколько мгновений Лиз наблюдала очередную невиданную дуэль. Крот выдрал противнику клешню, выдрал и вторую, но не остановил – тот медленно, но неумолимо полз вперед. А когда перевела взгляд с оргов на людей, то расстановка на поле боя изменилась. Наездника теснили с трех сторон. И совсем было прижали к закопченной стене особняка, но тут произошло последнее, доконавшее Ведьму невероятное событие.

Прямо на этой черной, обгорелой стене радужным переливом вспыхнул портал нуль-поля. Портал под открытым небом Ведьма видела впервые, и это было, с ее точки зрения, решительно невозможно.

Кирк, продолжая пятиться, попал в кольцо нуль-Т и исчез. Один за другим следом бросились мечевики. Виг, правда, не успел. Почти уже достиг портала, и тот схлопнулся. Прямо перед его курносым носом.

Некоторое время он стоял и раздумчиво чесал в затылке. А потом как ни в чем не бывало брякнул:

– Цирк уехал, но некоторые клоуны остались. И некоторые зрители тоже. Лиз, ты это… вылезай, что ли.

2

Но она не вылезла. Я несколько раз провел ладонью по лицу, стряхивая заливший глаза пот, потерзал шрам над бровью и повернулся к застывшему посреди двора оргу-камнедробильщику. Крот уже уполз обратно, уже трудился, а этот все еще торчал, поблескивая фотофорами. Вот оно что – манипуляторы оторваны. Я приблизился к изувеченному оргу, положил руку на корпус и тотчас же отдернул: меня ударило такой волной тоски и отчаяния, что пот с прежней силой проступил на лбу.

Странно, что только сейчас я подумал об этом. Как бы поточнее… О страдании механоргов. Ведь, черт побери, кто, как не я, знает, что они способны чувствовать. А что ощущает орг, которого отбраковали в утиль? Или вышел срок работы? Или вот как этот, моею же волей искалеченный?

Впервые в жизни я не стал вызывать Ирму пальцем, контактом с точкой чуть выше переносицы. Я просто позвал по М-связи:

«Ирма!»

А ведь М-связь уже, кроме «глазной щекотки», ничего такого во мне не переворачивает. Да и щекотка тоже сделалась так себе. Терпимо.