Такого не бывает, когда опасность угрожает лично тебе. Она наступает, когда от твоих решительных действий зависит судьба человека, который тебе очень дорог, который для тебя много значит.

Я выстрелил и, как мне показалось, даже видел полет этой пули. Она вошла Ласкину в глаз, сбила его с ног, не дав возможности нажать на спусковой крючок. Это только в глупых американских фильмах бандит берет жертву в заложники, и полиция складывает перед ним оружие, опасаясь за жизнь невинного человека. Большие глупости современных режиссеров, жертвующих правдой ради эффекта. Пуля всегда летит гораздо быстрее, чем нажимается спусковой крючок. Это я знал из теории, теперь убедился на практике. А отставной подполковник Ласкин, видимо, слишком часто смотрел американские детективные фильмы. Это до добра никого еще не доводило. Его — точно.

Анвар выстрелить не успел. Пистолеты капитана Глючко и майора Хайлова огрызнулись одновременно. Несведущий человек мог подумать, что раздался только один выстрел, но я по звуку определил — стреляли оба пистолета.

Капитан Саня вырвалась из рук бандита и тряхнула головой. Ее распущенные длинные волосы описали в воздухе полукруг. Я слышал, китайцы специально отращивают длинные волосы, чтобы таким вот взмахом головы ударить по лицу стоящего рядом противника и на несколько секунд лишить его зрения. Радимова этого, видимо, не знала, иначе применила бы раньше.

— Надо вызвать оперативную группу уголовного розыска. Тим, позвони, пожалуйста, у меня пальцы дрожат.

Она не только снова перешла на «ты», но и назвала меня по имени, без отчества, чего я уже давно не слышал.

— Не надо. Сюда уже едет группа РОСО, — сказал я и поднял палец, как восклицательный знак. — Слышите — сирена…

* * *

— С пирожками ты хорошо придумала, — похвалил я капитана Саню, когда она вернулась из ванной, где смывала с себя кровь Ласкина. Хорошо, что пуля вошла в глаз — крови было не много. Если бы пуля угодила, скажем, в висок, капитану уголовного розыска пришлось бы принимать настоящую ванну. — Я сразу «прочитал» ситуацию. Жалко, что пирожков на самом деле нет. Печенье-то хоть у тебя осталось?

— Осталось немного. Половину на работу отнесла. Половина дома. Будешь?

Она спросила, как заботливая мать спрашивает ребенка.

— У меня дома чайник на столе остался. Хорошо, что с плиты снять успел. Надо «росомах» напоить. А они печенье, Аглая Николаевна говорила, любят.

«Краповые» молча выслушали и согласно кивнули.

— Меня с собой возьмите, — попросилась капитан Саня, заканчивая читать протокол допроса, составленного следователем ФСБ, и ставя под ним свою подпись. Для Радимовой события сегодняшнего вечера были похожи на сюжет крутого киношного боевика, тогда как для меня и для «краповых» это привычная работа. — Здесь следственная бригада будет еще не меньше часа возиться. Мы успеем чайку попить. Была бы вода в кране. А то у нас отключили. Я и дверь-то открыла, думала, слесарь пришел. Они так и сказали из-за двери — слесари.

Это я уже слышал по ходу допроса. Бандиты для своей акции сумели найти способ отключить воду. А целью акции, как объяснила следователю сама капитан Радимова, была не жизнь сотрудника уголовного розыска, а жизнь капитана частного сыска. Это бандиты объявили ей сразу. И даже пообещали отпустить ее после того, как уведут с собой Страхова, то есть меня. Можно подумать, что я позволил бы себя увести…

Такое заявление показалось ей глупым и самоуверенным. Свидетелей в таких случаях в живых не оставляют. Свидетель — это еще и будущий обвинитель. Кроме того, они не знали, есть ли у Радимовой дома оружие. Ведь капитан могла начать стрелять или вызвать наряд из райотдела. Этого бандитам допускать было нельзя. И капитан Саня прекрасно понимала, что в живых ее не оставят. Другую бы такой вывод привел в панику. А она только сконцентрировалась и была готова, как только я появлюсь у нее, оказать мне помощь.

— Возьмете? — настаивала капитан Саня.

— Не думаю, что ты помешаешь нашей беседе. Я лично не возражаю. Как остальные?

«Росомахи» тоже были не против.

— Идем…

Капитан Саня залезла на стул и сняла со шкафа своего кота Шлягера. Прижала его к груди. Шлягер дрожал от грохота выстрелов и присутствия в квартире стольких незнакомых людей. Беспокоили его и неприятные запахи — человеческой крови и порохового дыма. Как я понял, Шлягера Радимова собралась взять с собой.

— А то убежать может. Он же у меня домашний, пугливый, самостоятельно гулять не ходит.

Она заскочила на кухню, вернулась с бумажным кульком, в котором лежало печенье, сунула его мне в руки.

У подъезда собралась толпа местных жителей. Они наблюдали, как выносят на носилках и загружают в медицинский кунг-труповозку с военными номерами тела убитых бандитов, как выводят и сажают в машину троих задержанных в наручниках.

— Мы пойдем пешком, — сказал подполковник Лыков. — В вашей машине все равно места нет.

— В тесноте, да не в обиде, — сказал я. — Три человека при желании сзади усядутся…

— Здесь идти-то два шага…

Я понимал, что Виктору Николаевичу хотелось еще и мысли в порядок привести. Он пытался это сделать и во время допроса, порой отвечая невпопад. Спрашивал следователя, хотя вопросы, кажется, сам себе задавал: как так получилось, что боевой офицер-отставник, награжденный многими орденами и медалями, уважаемый всеми сослуживцами человек, вдруг превратился в бандита. Причем не в простого исполнителя чужой воли, а в бандита, который, пользуясь своей подготовленностью, командовал другими отморозками.

Следователь частично удовлетворил любопытство подполковника Лыкова:

— По нашим данным, отставной подполковник Ласкин больше года воевал в разведподразделении ИГИЛ. И был там не последним человеком.

— Но как он в ИГИЛ-то пошел? С какой стати? — возмущался подполковник Лыков.

Сейчас он, видимо, тоже думал об этом. И, как начальник штаба отряда «Росомаха», уже планировал мероприятия по профилактике подобных случаев. Это его прямая обязанность. Командование может принять оргрешение. Значит, надо провести какое-то внушительное мероприятие на опережение.

Нас до моей машины проводил майор Репьев. Спросил, когда я уже сел за руль, но еще не захлопнул дверцу:

— Какая машина у Ласкина?

И помотал на пальце брелоком с ключами. Когда он успел их добыть, я не видел. Наверное, взял со стола, где лежало содержимое бандитских карманов.

— Белая «Панамера». У соседнего подъезда стоит. «Туарег» — машина Мервана.

— Не возражаешь, если мы в свой гараж их отгоним?

— А что, я могу возразить?

— Бандиты приехали на машинах к месту преступления. Следовательно, мы эти транспортные средства имеем право рассматривать как орудия преступления. А они подлежат конфискации.