Немного помолчав, она ответила:

– Я буду.

Выключив телефон, Мэдди сделала глубокий вдох. Она побывала в местах многих преступлений – ходила, стояла, изучала… Но войти в этот бар – это совсем другое. Тут было личное…

Мэдди видела фотографии с места преступления и читала полицейские отчеты. Но ведь с того вечера прошло двадцать девять лет – не шутка! Ей не раз случалось сидеть за сетчатой перегородкой напротив убийц, которые подробно рассказывали, что сделали бы с ее телом, если бы представилась возможность. Но по сравнению с визитом в бар «Хеннесси» все это было как съесть пирожное.

Бар «Хеннесси», выкрашенный в невыразительный серый цвет, оказался просторнее, чем можно было ожидать, глядя с улицы. В баре стояли два бильярдных стола, а у длинной стойки был устроен танцпол. В центре зала три ступеньки вели в огороженное белыми перилами пространство нижнего уровня, где стояли десять круглых столиков. В отличие от «Морта» «Хеннесси» никогда не пользовался репутацией злачного места с раздевающимися девицами. Это было весьма солидное заведение, известное тем, что здесь подавали хорошие напитки и слушали хорошую музыку.

Встретив гостью, Майк встал за стойку бара и налил в шейкер первосортного джина. Затем взглянул на Мэдди – свет выхватывал рыжеватые пряди из массы ее темных волос, забранных в конский хвост. Переводя взгляд на высокую прозрачную бутылку, которую держал в руке, он проговорил:

– Этот бар построил мой прадед в тысяча девятьсот двадцать пятом.

Мэдди поставила фотоаппарат на стойку и, осмотревшись, спросила:

– Во времена «сухого закона»?

– Да. – Майк указал на нижний уровень в центре. – Здесь был обеденный зал! А в задней комнате он гнал хлебный спирт, который потом украдкой продавал.

– И его ни разу не поймали? – спросила Мэдди, снова озираясь.

Майк расплылся в улыбке:

– К счастью, ни разу. – Он едва сдержался, чтобы не прижать Мэдди к стене и не задушить поцелуями.

Однако оба знали: она, Мэдди, пришла сюда лишь для того, чтобы сделать несколько фотографий. Поэтому Майк удивился, заметив, что Мэдди ужасно нервничала. Он-то думал, она будет рада… Он ведь предложил то, чего она хотела. Но Мэдди, казалось, вот-вот упадет в обморок.

– В те дни наш городок был слишком маленьким и незначительным, а прадедушку все любили. Когда же «сухой закон» отменили, он перестроил здесь почти все. С тех пор это место оставалось таким, как сейчас. За исключением текущего ремонта и необходимых усовершенствований. – Добавив немного вермута, Майк накрыл шейкер крышкой. – Мой дед превратил вон то пространство в танцплощадку, а отец поставил бильярдные столы. – Он встряхнул шейкер с джином и вермутом и добавил: – И я решил оставить все как есть.

Майк выставил на стойку два замороженных бокала для мартини. Добавил несколько оливок на зубочистках и стал разливать коктейль, одновременно поглядывая на Мэдди.

Она молчала, и он вновь заговорил:

– Я вкладывал все деньги и силы в «Морт». На следующей неделе мы с моим приятелем Стивом встречаемся с инвесторами. Обсудим возможность начать новый бизнес – вертолетное сообщение в наших краях. Возможно, это – золотая жила. Я знаю, как вести дела в баре, но мне ужасно хочется чего-то нового. Потому что иногда начинает казаться, что я топчусь на одном месте. – Он подтолкнул бокал с мартини в сторону Мэдди. Интересно, слушала ли она его?

Ее пальцы тронули ножку бокала.

– Почему тебе кажется, что ты топчешься на месте?

Значит, все-таки слушала.

– Не знаю. Может быть, потому, что в детстве мне не терпелось убраться отсюда подальше. – Вытащив зубочистку из своего бокала, он надкусил оливку. – Но тем не менее я здесь.

– Потому что здесь – твоя семья. А вот у меня нет семьи. Ну… кроме двоюродных братьев и сестер, которых я видела лишь мельком. Будь у меня сестра или брат, мне бы захотелось жить рядом с ними. По крайней мере, мне так кажется.

Майк знал, что мать Мэдди умерла, когда она была совсем маленькой.

– Где твой отец?

– Не знаю. Я никогда его не видела. – Она помешивала свой мартини зубочисткой с насаженными на нее оливками. – Откуда ты знаешь, что именно я пью?

Майк задумался: не сменила ли она тему намеренно?

– Я знаю все твои тайны. – Мэдди смутилась, и Майк рассмеялся. – Просто я запомнил, что ты пила в тот вечер, когда я тебя увидел.

Он обошел барную стойку и сел возле Мэдди. Она повернулась к нему, и Майк поставил ногу между ее ногами. На ней была черная юбка, и его колено чуть приподняло материю.

– Правда? – Мэдди взяла свой бокал и внимательно посмотрела на Майка. Затем принялась тянуть коктейль будто воду. Если переберет, ему придется везти ее домой. Что, кстати, очень неплохо.

– Скажи, ты помнишь еще что-нибудь, кроме предложения Дарлы продемонстрировать тебе свою голую задницу? – спросила Мэдди, облизнув нижнюю губу.

– Я помню, что в тот вечер ты тоже была шикарная штучка. – Он взял ее за руку. – Я тогда все думал: как бы мне поцеловать тебя?

– Но в конце концов поцеловал, ведь так же?

– Да, в конце концов поцеловал. – Он заглянул ей в глаза. – Поэтому теперь я думаю обо всех тех местечках, которые еще не успел поцеловать.

Мэдди поставила бокал на стойку.

– Ты замечательно делаешь коктейли, Майк.

– Я многое делаю замечательно.

– Особенно если нужно сказать правильные слова, для того чтобы заставить женщину поверить, что ты говоришь искренне.

Он отпустил ее руку.

– Ты думаешь, что я говорю не всерьез?

Мэдди схватила камеру и крутанулась на своем стуле. Майк убрал ногу, и она встала.

– Я не сомневаюсь, что ты это всерьез. – Она повернулась к нему спиной и подняла камеру повыше. – Каждый раз, когда ты говоришь с женщиной, ты говоришь всерьез.

Взяв свой бокал, Майк проговорил:

– Ты думаешь, что я говорю так со всеми женщинами?

Мэдди навела на фокус и спустила затвор – снимок пустых столов. Полыхнула вспышка, и она ответила:

– Да, разумеется.

Укол был болезненным – особенно потому, что это не соответствовало действительности.

– Ну, дорогая, ты себя недооцениваешь.

– Я очень даже знаю себе цену.

Снова щелчок и вспышка, после чего Мэдди сказала:

– Но я знаю, как устроен мир.

Майк сделал глоток, и прохладный джин огненной дорожкой пробежал по горлу, проникая туда, где уже копилось что-то похожее на раздражение.

– Тогда расскажи, что именно ты знаешь?

– Я знаю, что я – не единственная женщина, с которой ты проводишь время. – Опустив камеру, Мэдди пошла в дальний угол бара.