Майк поехал к ней домой, и она повела его в свою спальню. А потом он целовал ее во все те места, которые, по его словам, мечтал целовать. Он разжег огонь в каждой клеточке ее тела, но Мэдди помнила, что ей следовало бы испытывать чувство вины из-за того, что она снова была с ним. Однако ей с ним было слишком хорошо, и она не терзалась угрызениями совести.

– Мяу…

Снежок описывала «восьмерку», кружа между ее ног. Мэдди уставилась на кошку. Как она дошла до такого? В ее доме кошка, а в ее постели – один из Хеннесси.

Она поставила чашку на стол и пошла в кладовую, чтобы взять упаковку кошачьего корма. На полу валялась дохлая мышь, и Снежок обнюхала мышиный хвост. В тот вечер, когда Мэдди решила оставить котенка у себя, она убрала ядовитую приманку, но это не означало, что мышь не наглоталась яда раньше.

– Не ешь ее, а то заболеешь. – Мэдди схватила котенка и отнесла в прачечную. Снежок мурлыкала и терлась головой о ее подбородок. – И я точно знаю, что ты не спала в своей постели. Я нашла белую шерсть на своем кресле. – Мэдди посадила котенка в почтовую коробку и положила ему еды в блюдечко. – Я не хочу разгуливать повсюду с белым пухом на заднице.

Снежок выпрыгнула из коробки и набросилась на угощение так, будто не ела по крайней мере неделю. Ночью, когда Майк вышел из ванной с улыбкой на губах, кошка кралась за ним по ковру, чтобы атаковать его босую ногу.

– Какого черта?! – заорал он, прыгая на одной ноге, в то время как Снежок бросилась под кровать. – Даже не верится! Ведь именно я купил ошейник этому мерзкому зверю!

Рассмеявшись, Мэдди похлопала по постели:

– Иди сюда, и я утешу тебя после нападения огромной хищной кошки.

Он подошел к постели и заставил Мэдди привстать на колени.

– Ты заплатишь за то, что смеялась надо мной.

И она заплатила. С огромным удовольствием расплачивалась всю ночь, а когда наутро проснулась, была одна. Снова одна. А ей бы хотелось проснуться и увидеть его лицо и голубые глаза. Впрочем, так, как сейчас, гораздо лучше. Да-да, лучше держать дистанцию, пусть даже ночью они были настолько близки физически, насколько это вообще было возможно.

Пока Снежок наедалась, Мэдди с помощью бумажного полотенца взяла мышь и отнесла в мусорный бак за домом. Потом позвонила ветеринару и договорилась о приеме на первую неделю августа. На коробке с гранолой виднелись следы зубов, но батончики казались неповрежденными. Когда она откусила первый кусочек, в дверь позвонили.

Сквозь дверной глазок Мэдди какое-то время смотрела на Майка, стоявшего на веранде. Он уже успел и побриться, и принять душ, и отдохнуть. На нем были джинсы и рубашка в полоску, которую он не стал заправлять, и полы закрывали ремень.

Помедлив еще с минуту, Мэдди открыла дверь.

– Как спала? – спросил Майк с улыбкой, и на щеках его заиграли ямочки.

Она открыла дверь пошире, и он вошел в дом.

– Кажется, было около трех, когда я наконец отключилась.

– Половина четвертого. – Майк прошел мимо нее, и она закрыла за ним дверь. – Где твоя кошка? – спросил он уже в гостиной.

– Завтракает. Ты боишься маленького котенка?

– Этого тасманского тигра? – Презрительно фыркнув, Майк извлек из кармана джинсов плюшевую мышь. – Вот, принес ей игрушку с кошачьей мятой. Подлизываюсь! – Он бросил мышь на журнальный столик. – Какие у тебя планы?

Мэдди собиралась работать.

– Почему ты спрашиваешь?

– Я подумал: не проехаться ли нам на Лососевое озеро, чтобы там перекусить?

– Ты будто свидание назначаешь…

– Так и есть. – Он взял ее за пояс халата и притянул к себе. – Так как же, поедешь? – Действительно, почему бы нет?

Потому что они – не влюбленная пара. Им даже сексом заниматься не следовало, как бы ей этого ни хотелось.

– Я проголодался. Подумал, что ты, наверное, тоже. – Он поцеловал ее в шею.

Что ж, ей также не мешало бы позавтракать, однако…

– Почему именно Лососевое озеро?

– Потому что там хороший ресторан в отеле. И потому, что я хочу провести весь день с тобой. – Он снова поцеловал ее. – Скажи «да».

– Мне нужно одеться. – Мэдди высвободилась и отвернулась. Направляясь в спальню, крикнула: – Далеко ли до Лососевого озера?!

– Полтора часа езды, – ответил Майк, шагнув к двери.

Мэдди не ожидала, что он пойдет за ней. Она оглянулась на него, вытаскивая нижнее белье из ящика комода. Майк же стоял, прислонившись к дверному косяку. Стоял, не сводя с нее глаз. Он следил за ней, когда она натягивала шелковые розовые трусики. И глаза его при этом сияли теплотой и нежностью. Да-да, он смотрел на нее сейчас не как страстный любовник, а как любящий супруг. Смотрел так, будто их связь была чем-то большим, нежели временная постельная близость. Как будто придет завтрашний день, а потом – послезавтрашний, а они по-прежнему будут вместе – так день за днем, год за годом.

Взглянув на Майка вопросительно, Мэдди пробурчала:

– Неужели так интересно?

– Ты же не будешь изображать скромницу? – спросил Майк с усмешкой. Мэдди не ответила, и он, вздохнув, отлепился от дверного косяка. – Ладно, пойду побью камнями твою кошку.

Мэдди смотрела ему вслед и пыталась не думать о завтрашних и послезавтрашних днях и обо всем, чему не суждено сбыться. Быстро надев открытое розовое платье из хлопка, она собрала на затылке – под заколку – волосы. Глядя в зеркало, нанесла немного блеска на губы и подкрасила тушью ресницы.

Теперь-то Мэдди твердо решила: в ярком свете дня, когда ее сексуальный голод был удовлетворен, а чувства находились под контролем, она признается Майку, скажет, что она – Маделин Джонс. Он заслужил того, чтобы это знать. Хотя, с другой стороны…

Так ли уж необходимо, чтобы он все знал? Прошедшей ночью она была не очень-то тактична, поставив вопрос насчет других женщин. Она явно разозлила Майка, но факт остается фактом: Майк Хеннесси склонен хранить верность одной женщине не более чем его отец. Или дед. Пусть даже в данный момент он ни с кем больше не встречался. Но когда-нибудь она, Мэдди, ему надоест, и он отправится к другой женщине. Так зачем же говорить ему всю правду?

И вообще, она, Мэдди, не из тех женщин, у которых глаза на мокром месте и которые без конца рыдают, уткнувшись в мужскую шею. Однако ее немного смущало то обстоятельство, что накануне она все же потеряла над собой контроль. Смущало даже сейчас, спустя двенадцать часов.

Час спустя, уже в машине, Мэдди решила, что пришло время все прояснить.

– Извини за вчерашнее, – сказала она погромче, чтобы Майк услышал ее – звуки кантри-музыки заполняли кабину его грузовика.

– Тебе не за что извиняться. Ты громко кричишь, но мне это нравится. – Улыбнувшись, он мельком взглянул на нее сквозь стекла синих зеркальных солнечных очков, потом снова уставился на дорогу. – Иногда я не совсем понимаю, что ты говоришь, но у тебя такой сексуальный голос!..