– Да что с вами произошло? Неужели вы не видите, что она собой представляет? – возмутился Линч. Остальные отводили глаза под его презрительным взглядом, и тогда он обернулся к Беатрис. – Вы думаете, что победили, фон Фюрстенберг, но вы ошибаетесь.

Он пошел к дверям, захватив с вешалки свою шляпу. Уинтроп быстро собрал бумаги и поспешил к приятелю, к ним тотчас же присоединился Уильям Афтон.

– А вы все, – трясущейся рукой Линч указал на директоров, проголосовавших в поддержку Беатрис, – еще горько пожалеете, вспомнив день, когда решили довериться этой ведьме. Она утянет и вас, и всю компанию на дно!

Все трое вышли прочь, и звук захлопнувшейся двери гулко разнесся по залу заседаний. Наступившая тишина была оглушительной. Беатрис чувствовала, как оставшиеся смотрят на нее – это были изучающие, полные недоверия взгляды. Как они могли принять ее за распутную, аморальную особу? Как посмели обращаться с ней подобным образом? Наконец она глубоко вздохнула, стараясь успокоиться, и потянулась за молотком председателя.

– Кворум у нас здесь присутствует, и, насколько я понимаю, поступило предложение одобрить решение, связанное с открытием нового банка. – Провозгласив это, Беатрис постучала молотком, и установилась обычная деловая атмосфера. – Требуется ли дополнительное обсуждение?

Члены правления обменялись взглядами. Беатрис, похоже, ожидала, что они будут продолжать вести дела как ни в чем не бывало. И это после всех тех обвинений, которые, как они слышали, раздались в ее адрес!

– А может, вы и есть переодетый мужчина. – Старик Огастин издал сухой смешок. – Нервы-то у вас крепкие. – Он наклонился вперед, прищурился, вглядываясь в ее разгоряченное лицо. – Ладно. В своем предложении вы утверждаете, что вам требуется полтора миллиона как первоначальный капитал для основания банка. – Он остановился, обвел взглядом коллег. – И вот что я скажу... докажите нам кое-что. Получите разрешение у комиссии штата. Убедите этих парней из администрации, что с вами можно иметь дело, и если они выдадут вам разрешение, тогда мы дадим вам первый миллион. Остальное – ваша часть.

– Миллион долларов? – Бен Хаффлек покачал головой. – Это безумие.

– Вовсе нет, если еще полмиллиона ей придется добыть самой, – с хитрым выражением лица сказал старый Огастин.

– Я согласен, – заговорил вице-президент Грэм. – Если она получит разрешение и соберет полмиллиона, то остальное ей дадим мы. Она обретет свой капитал, а у нас будет гарантия того, что вся затея вызовет достаточный интерес в обществе, чтобы оказаться прибыльной.

Постепенно обмен мнениями и бормотание за столом прекратились – члены правления с неохотой пришли к соглашению. Беатрис очень трудно было выполнить их условия, но выражения на лицах директоров ясно говорили, что трудный компромисс – это все, на что она может рассчитывать. Полмиллиона долларов, которые требуется собрать для осуществления ее проекта, – огромная сумма, и директора прекрасно это понимали. Она была готова вложить сто тысяч долларов, но остальная часть ее личных средств уже была размещена в компаниях, акциях и недвижимости. Это означало, что ей предстоит добыть четыреста тысяч. Беатрис расправила плечи и сказала себе, что сможет с этим справиться. У нее есть шанс. Надо им только воспользоваться.

– Благодарю вас, джентльмены. Вы бросаете мне вызов, и я с радостью принимаю его. Я обещаю, что вскоре вы увидите «Барроу стейт бэнк» в действии. В ваших квартальных отчетах он будет стоять в графе «прибыльные предприятия».

Когда последний из членов правления покинул зал, Беатрис осталась сидеть, глядя на пустые стулья и вспоминая их изумленные взгляды. За прошедшие годы она не раз принимала вызов и скрещивала шпаги с могущественными противниками, но никогда еще не была так близка к краху. Почему доверие правления оказалось таким зыбким?

Беатрис все еще не могла успокоиться, выходя из офиса. В карете она обхватила себя руками, стараясь удержать остатки тепла, но это не помогло. Холод шел изнутри, на душе было пусто. Впервые за долгие годы она ощутила потребность довериться кому-нибудь, рассказать обо всем, что только что произошло. К глазам подступили слезы, и она отвернулась к окну, стараясь не моргать и опасаясь, как бы Элис ничего не заметила. Удивительнее всего для нее было то, что человека, которого ей хотелось увидеть и с которым не терпелось поделиться, звали Коннор Барроу. Что с ней происходит?

К тому времени как Уинтроп, Линч и Афтон вышли на улицу из центрального офиса корпорации, их лица раскраснелись от гнева и напряжения.

– Эта стерва даже не потрудилась оправдаться, – проговорил Уинтроп, приноравливаясь к яростному шагу коллеги, – и они все равно проголосовали за нее!

– Она просто оседлала своего любимого конька и понеслась, таща их за собой, – проскрипел Линч. – Они так долго ходили за ней хвостом, что разучились двигаться самостоятельно.

– А ты – где, черт побери, был ты, Афтон? – потребовал ответа Уинтроп, схватив приятеля за руку. – Ты мог бы сказать что-нибудь... поддержать нас.

– Я ничего не видел в «Восточном дворце». – Афтон рывком освободился.

– Ты хотел, чтобы ее исключили, не меньше нашего, – прорычал Линч, – но ты слишком слаб в коленках, чтобы противостоять ей!

Афтон побагровел от ярости, сверкнул глазами и напряженным голосом проговорил:

– Ты не женат, Линч, а я семейный человек. Я поддержу тебя, конечно... когда будет что поддерживать. – Он повернулся и быстро пошел по улице прочь.

Линч минуту смотрел, как уходит Афтон.

– Трусливый ублюдок! – Потом, обдумывая различные варианты нового жульничества, он обратился к Уинтропу: – Она сделала из нас дураков... воспользовалась своей репутацией педантичной особы для того... – Линч остановился, его глаза забегали. Затем он схватил Уинтропа за руку и потянул его к краю тротуара. – Пошли. Когда мы разделаемся с ней, она не сможет показаться ни в одном из пяти районов Нью-Йорка. – Он окликнул проезжающий кеб.

– Куда мы едем? Что ты задумал?

Они уселись на потертое кожаное сиденье, и на лице Линча заиграла улыбка.

– В этом городе по меньшей мере полдюжины газет, которые пойдут на все, лишь бы узнать что-нибудь пикантное и скандальное, связанное с одной из богатейших женщин Нью-Йорка. Это в зале заседаний ее задница надежно прикрыта железными доспехами, а для всех остальных ее «оччэнь красыви попка» – всего лишь то, что скрыто под юбкой. Пришло время напомнить ей, как общество относится к женщине, пытающейся вести мужской образ жизни.

Когда вечером Беатрис вернулась домой, Ричардс сообщил ей, что у нее посетитель, пожелавший непременно дождаться ее. Входя в гостиную, она сразу узнала эти широкие плечи и темноволосую голову. Напряженность, которая сковывала ее тело, спала, а колени слегка ослабели. Как будто ее размышления в карете привели его сюда, в ее гостиную.

– Мистер Барроу, – произнесла Беатрис, пересекая комнату, а он вздрогнул от неожиданности. – Какой сюрприз! У меня чудесные новости!