Фадл попросил русов о поддержке. В свою очередь, Аскуйе попросил о помощи ширваншаха и выступил против брата. Разгорелась крупная война; целью русов была поддержка Аррана и Дербента против Ширвана. Бок о бок с ними сражался старший сын арраншаха Муса со своими воинами.

Поход увенчался успехом. Русичи осадили мятежника Аскуйе в Байлакане и захватили город вместе с находившимся там претендентом, которого передали брату. Мятежника тотчас казнили. Цель кампании была достигнута, а ряд районов Закавказья подвергся разгрому.

Евреи евреями, но всё это делалось с одобрения или даже по наущению Византии. Ромеи рассматривали ослабление мусульманских правителей как полезное для себя дело и не возражали против того, чтобы русы расширили здесь сферу влияния. Следовательно, интересы ромеев и тмутараканских евреев совпадали. Политическим союзом это назвать нельзя, но какое-то время иудеи и православные действовали совместно. Это не должно удивлять. Иудейский каганат в свое время и союзничал с Византией, и воевал. Интересы империй причудливы.

Славянское войско после победы ушло в Византийскую Армению, а оттуда, надо понимать, в Тмутаракань. Казалось бы, полный успех.

Но что-то напугало мусульман, и уже в следующем году ситуация полностью изменилась. Фадл умер, ему наследовал старший сын Муса (Моисей, 1031–1034). Он женился на дочери ширваншаха и вступил с ним в союз, к которому примкнул эмир Дербента. Складывается впечатление, что мусульманские правители чем-то напуганы и выступают единым фронтом. Очевидно, их насторожил каганат, возродившийся в степи и продемонстрировавший свою мощь. А также угроза со стороны византийцев. Усиление ни одной из сторон – русских, ромеев или евреев – мусульман не устраивало.

Эмир Дербента выдал дочь за царька Сарира, и тот опять же присоединился к коалиции государей исламского мира. В один миг «каганат» Мстислава утратил все позиции на Кавказе. Его данниками оставались только аланы.

В 1032 году Мстислав послал крупное войско из русичей и аланов на Кавказ, дабы покарать неверных. К ним присоединились некоторые отряды из дагестанских сел.

В новой битве под Баку ширваншах и арраншах сражались против русов бок о бок. Русы отступили (разграбив, однако, по пути один город) и увели 10 000 пленных. Из источников ясно, что поражение потерпели аланы и дагестанцы, а сами русы отступили в полном порядке.

Да только у этой истории всё равно плохой конец. Русичи достигли Дербента, и тут эмир города ударил в спину, перебив гяуров и отняв добычу. Опять, как и во времена Хазарского каганата, бессмысленный поход на Кавказ завершился для русичей бесславно, а войско их погибло. Нет, хазарская геополитика не приносила ничего хорошего нашим предкам.

В 1033 году русичи и аланы попытались напасть уже на Дербент, но сильная крепость выдержала атаку.

Тогда же черниговского князя постиг сильный удар на личном фронте: «Евстафий Мстиславич умер», – говорит летопись. Событие произошло в Тмутаракани, где правил Евстафий. Не уберегли воспитатели княжича.

Судя по летописи, перед нами – единственный сын Мстислава. Были, может, и другие, но умерли во младенчестве. А тут – важное известие, удостоившееся упоминания в летописи. Еще бы! Это событие в корне меняло всю династическую обстановку. Русь получала шанс на объединение. Если бы только Мстислав… ушел.

Сам князь был еще молод, у него могли появиться дети… Или не могли? Складывается впечатление, что он весьма расстроен. Неудачи на Кавказе подорвали веру в политический успех. А теперь вот сын…

Два года князь бездействует. Собирает войска для новых войн, совершенствует правление. Как вдруг…

Наступил 1036 год. «Мстислав вышел на охоту, разболелся и умер, – говорит автор Повести временных лет. – И положили его в церкви Святого Спаса, которую сам заложил; были ведь при нем выведены стены ее в высоту, сколько можно, стоя на коне, достать рукою. Был же Мстислав могуч телом, красив лицом, с большими очами, храбр на ратях, милостив, любил дружину без меры, имения для нее не щадил, ни в питье, ни в пище ничего не запрещал ей».

Все эти похвалы мешают задуматься о внезапной смерти князя – молодого и здорового мужчины, как уверяет нас тот же летописец. Странно. Нельзя отделаться от мысли, что это Ярослав подсуетился и подстроил гибель брата тем или иным способом. А уж в летописи не пожалел теплых слов об убитом. Впрочем, Мстислав умер в самом начале года, зимой. Следовательно, он мог элементарно простудиться на охоте. Но, с другой стороны, не каждая простуда сводит в могилу. Заболевшему князю могли помочь уйти.

Если так, момент для устранения черниговского князя был выбран правильно. Ярославу следовало спешить. Если бы у Мстислава родился сын, он унаследовал бы степной каганат. И тогда история Руси могла пойти иным путем.

«После того завладел всем его владением Ярослав и стал самовластцем в Русской земле».

Мудрого не интересовали степи, поэтому и вся кавказская политика Мстислава пошла прахом. Ярослав оставил гарнизоны в Саркеле, чтобы следить за степными подступами, поместил русских воинов в Керчи и в богатой Тмутаракани. Аланы и касоги вышли у него из повиновения, степная держава рассыпалась, тонкая политика Мстислава потерпела крах. Зато Чернигов и Муром вошли в состав Руси.

А потом начались раздоры.

Ярослав сидел в Новгороде, когда из Чернигова пришла приятная весть о смерти брата. Князь тотчас засобирался в Киев, который становился теперь единственной столицей. В Новгороде вместо себя посадил сына Владимира, «а епископом поставил Жидяту». Видимо, тогда же закончился первый период создания Русской Правды, и она была представлена как единый юридический сборник.

И тут пришли известия, что на Киевщину напали печенеги.

Сразу после смерти Мстислава! Это не может быть случайностью. Думается, перед нами – новая коалиция князей, направленная против Ярослава. К ней и примкнули печенеги.

Но сил у нее неизмеримо меньше, чем когда-то имел Мстислав. По нашему мнению, против Мудрого выступили три стороны: Станислав Смоленский, Судислав Псковский и – кочевники.

Последние осадили Киев.

Князь Ярослав «собрал воинов многих, варягов и словен, пришел к Киеву и вошел в город свой. А было печенегов без числа. Ярослав выступил из города, и исполчил дружину, и поставил варягов посредине, а на правой стороне – киевлян, а на левом крыле – новгородцев; и стал пред градом. Печенеги пошли на приступ и схватились на месте, где стоит ныне Святая София, митрополия русская: было здесь тогда поле вне града. И была сеча жестокая, и едва к вечеру одолел Ярослав. И побежали печенеги врассыпную, и не знали, куда бежать, одни, убегая, тонули в Сетомли, иные же в других реках, а остаток их бегает где-то и до сего дня».

Татищев уточняет, что Ярослава действительно не было в Киеве, когда пришли печенеги. В этом сомнений нет, но это еще раз подтверждает тезис, что нападение произошло практически сразу после смерти Мстислава, когда Мудрый находился на севере, так как не рисковал лишний раз появляться в Киеве при Мстиславе. Видимо, о смерти брата сообщили максимально быстро, и Ярослав с войсками поспешил на юг, дабы занять левобережье Днепра и Чернигов. Может быть, попутно он разгромил и уничтожил Станислава Смоленского. Под 1036 годом в хронике Кедрена говорится о смерти Станислава. Соответственно, мы вправе предположить, что Ярослав Мудрый первым делом отправился в Смоленск и убил брата. В летописи его смерть, как водится, замолчали. Так было и с Позвиздом.