Что происходит?!

Виола крепко держала мою руку, а вот Витька так и не подавал признаков жизни. Мне стало страшно, но посмотреть, что с ним, я не мог.

Нельзя разрывать круг!

Вот мы и стояли. Стояли и смотрели, как Ворон стал сжиматься, как будто его стягивала красная пленка.

Втянулись крылья, съежилась голова, и вот уже на каменном столбе лежит, посверкивая в лунных лучах и стремительно уменьшаясь, багровый камень. И когда он стал такого же размера, каким был разбившийся кулон, он замер.

В этот миг исчезла толпа, все это время стоявшая вокруг нас. Исчезла без единого звука.

Только мы втроем остались вокруг каменного столба с багрово-черным камнем на его вершине.

И тишина…

Первой опомнилась Виола. Она, с опаской глядя на багровый камень, разжала руки. И Витя упал. Вернее, он повис на моей руке, ведь я-то его не отпустил! Я бросился к нему. Уложил его прямо на каменный пол – а что делать? Приложил ухо к груди. В первый момент испугался – сердце не билось.

Не может быть! Так нельзя! Потом услышал – тихо-тихо, словно издалека, – слабые толчки.

Бьется! Только еле-еле…

И мы одни в поместье. И помочь некому…

Можно попробовать дотащить Витьку до автобуса и отвезти его в больницу!

Ага, отвезти. А кто за руль автобуса сядет?!

Что же делать?!!

– Врача надо, – сказала Виола. – Или дай попробую…

Она присела рядом и стала тормошить Витьку. Терла ему посиневшие руки, растирала уши. Потом ударила по щеке. Но он даже не пошевелился. Виола все еще возилась с ним, когда я понял, что надо делать.

Правильно Виола сказала – врача надо! А я на что? Я же научился лечить, прямо перед отъездом научился. И не только себя, но и других. Значит, и Витьку смогу вылечить. Вот только надо вспомнить нужные слова.

Я закрыл глаза, сосредоточился, и перед глазами возникла страница из моей книги:

«Начинать надо с самого маленького размера. Если не помогает – применить метод усиления. Вызвав образ светящегося шара, произнеси «Грраув» и направь шар в больное место. Таким же образом можно лечить больного пациента. В этом случае шар надо направлять в его тело и произносить «Грруув».

Метод усиления – как в увеличении силы, то есть надо произнести «Гррумм», глядя на светящийся шар.

При лечении все тело не должно быть напряжено».

Ф-фух! А то я испугался, что не вспомню. Значит, с памятью все в порядке!

Я, не откладывая, уселся рядом с Витькой и, не обращая больше внимания на попытки Виолы привести его в чувство, принял позу шара и закрыл глаза. Вызвал образ светящегося шарика, тут же увеличил его размеры до футбольного мяча. Ничего, пусть будет побольше – все-таки без сознания человек, а это не пустяк.

Сразу произнес «Гррумм», подумал, не надо ли произнести это слово еще раз, но решил попробовать пока так. И сказал «Грруув», отправляя шар в Витькино тело. Честно говоря, я не был уверен, что у меня получится с первой же попытки, но шар пропал!

Я осторожно открыл глаза и посмотрел на Витьку. Виола все еще тормошила его, когда он внезапно открыл глаза.

Получилось!

Витя потер рукой лоб и сел.

– Витя! – плакала Виола. – Живой!

Ну да, живой. А между прочим, кому спасибо сказать надо?

– Что случилось? – Витя недоуменно оглядывался. – Где все? Куда делся Ворон?!

Ну конечно, он же все пропустил! Мы рассказали ему, что произошло, когда Виола разбила кулон. Витя посмотрел на камень и кивнул:

– Кровь пролилась на жертвенный камень, и Враг пал. Все верно. Я хотел сказать про кулон, но он так посмотрел на меня, что все внутри заледенело. Как это вы круг не разорвали?

– Мы старались, – улыбнулся я. Вдруг стало легко и весело. А что? Ворон сгинул, и теперь не надо прятаться в Логове. Я отомстил за своих родителей. И теперь можно вернуться домой, и…

А Виола? В какой дом вернется она? Ведь ее отец остался в Логове, и с этим ничего нельзя сделать. Он так и будет лежать в коме, пока кто-нибудь не придумает, как его оттуда вернуть. И ни один врач на свете не сможет ему помочь.

– Идем? – вздохнула Виола. Наверное, она тоже про отца вспомнила. – Нам еще ехать…

– А с камнем что делать? – спохватился я. – В который Ворон превратился?

Витя пожал плечами. А Виола взяла камень в руки и, не говоря ни слова, пошла к реке. Мы – за ней. Я только задержался подобрать шкатулку и остатки разбившегося зеркала – так, на всякий случай. Догнал Виолу с Витей уже у обрыва. Девочка подняла камень высоко в воздух, и мы увидели, что камень, оказывается, на цепочке, совсем как тот кулон, что разбился о «жертвенный столб».

Может, и цепочка та же?

Виола раскрутила камень на цепочке и кинула его далеко от берега, туда, где во льду чернела огромная прорубь. В свете луны мы хорошо видели, как плеснула в проруби вода, и Ворон навсегда ушел камнем на глубокое дно.

Вот и все.

Мы молча вернулись к автобусу. Мне было немного жаль, что разбилось зеркало времени. Было бы интересно смотреть на разные вещи и узнавать, какими они были раньше. И еще – без этого зеркала невозможно будет прочитать еще раз те слова, что написаны на старинной бумаге. Те, что про пылающую серую пыль и бездонное озеро. Хорошо еще, что память у меня неплохая, и я их пока помню. Наверное, надо будет их записать, чтобы не забыть?

Почему-то мне все время казалось, что это важно.

А впрочем, сейчас не это главное. Надо вернуться в лагерь. А еще надо пойти в Логово и всем рассказать, что случилось с Вороном, чтобы Волки не сидели там больше и никто не остался бы в нем навсегда. Да, это, пожалуй, самое главное сейчас.

– Ты поживешь у нас? – спросил Витя у Виолы. – Пока твой папа…

Он замолчал. И что тут говорить? Жаль, что я не мог предложить ей того же самого – пожить у нас. Мои родители точно не поймут, в чем дело. Да им и знать ничего не надо. А вот у Вити – в самый раз.

Виола молча кивнула.

– Может, твои родители переедут обратно? – спросил я. – Опять в одну школу ходили бы.

– Я поговорю, – твердо сказал Витя.

И я поверил, что он уговорит их вернуться, и на душе у меня стало спокойно и весело.

А когда мы выехали из поместья, за нашей спиной раздался грохот. Потом уже я узнал, что это завалило подземный ход.

Мы ехали по ночной дороге, отчаянно борясь со сном, и я пытался придумать, как можно вывести Волков из Логова.

Но это уже совсем другая история.