наступило вскоре, они перенесли прах этих двоих и еще четверых советских разведчиков и партизан на сквер в самой середине деревни Сементково.

Через несколько лет после войны, когда приводили в порядок солдатские и партизанские могилы, прах всех шестерых с почестями перевезли на прекрасное старое кладбище в деревне Градзаново Серпцкого повята. Их похоронили под высокими березами, в первой справа могиле, у главного входа.

В 1960 году мы об этом узнали, и на каменной плите были вырублены имя и фамилия радистки.

Имя Ани Морозовой получила и начальная школа Градзанова, давшая слово хранить память героини. Когда в мае 65-го, в двадцатую годовщину победы, Анна Афанасьевна Морозова получила звание Героя Советского Союза, плакали от счастья не только ее сестры и мать, но и дети Градзановской школы. 7 июня Государственный Совет ПНР наградил Аню Морозову Крестом Грюнвальда.

Казалось бы, тут и конец нашей совместной писательской работе, но получилось иначе. Овидий Горчаков, неутомимо исследуя архивы, обнаружил документы, а потом и людей, которые добавили новые страницы биографии героической комсомолки. Оказалось» что Аня Морозова уже 27 июля 44-го года была заброшена с группой разведчиков капитана Крылатых и пять долгих, как годы, месяцев работала в адски трудном районе Крулевца и Тылжи под боком у «Вольфшанце», или главной ставки Гитлера. Те пять месяцев, ставшие канвой книжки Горчакова «Лебединая песня», заставили нас еще раз изменить понятие о силе героизма этой девушки, еще во много раз увеличили число ее военных заслуг перед Советским Союзом и Польшей.

* * *

Сразу же после издания книги в Польше и СССР мы начали думать о сценарии и о создании фильма. Во время моих многочисленных визитов в Москву мы обсуждали канву повествования, обсуждали характеры героев. Потом появились новые союзники и соавторы расе саза о героях Сещи — Людмила Касаткина, актриса, великолепно понявшая образ Ани, и талантливый, энергичный режиссер Сергей Колосов, создатель первого советского многосерийного телевизионного фильма. В 1965 году фильм посмотрели миллионы телезрителей в Советском Союзе, Польше, Чехословакии, а потом и во многих других социалистических и капиталистических странах.

Телевизионный, а в особенности многосерийный телевизионный фильм поднимает на совершенно новую ступень средства художественного воздействия. Делает их в тысячи раз более массовыми, создает невозможный до сих пор накал эмоций. Благодаря телевизионным сериям в течение недели или месяца в одно и то же время огромное число людей подвергаются воздействию обаяния героев, видят и оценивают по достоинству эти живые примеры высокой морали и мужества.

Стоит ли говорить, как важно это для братских социалистических стран, для идейного единства наших народов?

Мы много пишем о дружбе, рожденной во фронтовых окопах и партизанских лесах, во время совместной борьбы с фашизмом за свободу и человеческое достоинство. О пролитой крови, которая цементирует эту дружбу.

Благодаря фильму, созданному по книге, каждый гражданин наших стран не только поймет, но и почувствует сердцем, если мы скажем: это кровь Яна Маньковского и Ани Морозовой.

В этом не наша авторская, или актерская, или режиссерская заслуга, а лишь свидетельство могущества искусства и возможностей современных массовых средств информации. С помощью доступного нам художественного умения мы только воссоздали героические дела подпольщиков Сещи и группы советских десантников-разведчиков в северной Польше.

Анна и Ян своей короткой, но бурной жизнью, своей трудной, но славной смертью служили героическому делу наших народов. Они погибли, но не умерли, и по сей день они продолжают служить тому же самому делу. Когда встречаются парень и девушка из Советского Союза и Польши, судьбы погибших героев помогают им понять друг друга.

Стоит только сказать:

— Хочу быть, как Анна.

— Хочу быть, как Ян.

Януш Пшимановский

НА ПОДСТУПАХ К ФИЛЬМУ

«ВЫЗЫВАЕМ ОГОНЬ НА СЕБЯ»

Как весьма удачно заметил один из критиков, анализируя историю первого советского многосерийного телевизионного фильма «Вызываем огонь на себя», — «вначале было слово». Критик имел в виду повесть, по которой был поставлен фильм, а ведь если копнуть еще глубже, в предысторию фильма, то в самом начале были, конечно, дело и слово героев фильма — подпольщиков и партизан.

Впервые о Сещинском аэродроме я услышал еще летом грозного сорок первого года, когда вместе с другими московскими комсомольцами-добровольцами рыл противотанковые рвы и эскарпы в полях где-то между Рославлем и Сещей, недалеко от Десны. Не знаю, надолго ли задержали наши рвы Гудериана, но бежать от этих танков нам, безоружным землекопам, пришлось сразу же после того, как они ворвались в Рославль и Сещу.

Через несколько месяцев, после недолгой подготовки в партизанской части, прославленной Зоей Космодемьянской и Константином Заслоновым, у подполковника А. К. Спрогиса, я был выброшен с небольшой группой далеко за Сещу, под Могилев. К сентябрю сорок второго наша десантная группа «обросла» шестью партизанскими отрядами, которые почти полностью освободили Быховский и Пропойский районы и так насолили группенфюреру СС и генерал-майору полиции Эриху фон ден Баху, что этот палач, назначенный Гитлером и Гиммлером командующим всеми антипартизанскими силами на Восточном фронте, лично возглавил карательные операции против нас — партизан Хачинского леса. После тяжелых неравных боев мы вынуждены были отойти отрядами и разрозненными группами на восток, в большие Клетнянские леса.

Там я снова услышал о поселке Сеща, об огромной гитлеровской авиабазе, построенной на месте захваченного немцами советского аэродрома. И в самом скором времени Сеща стала играть немалую роль в жизни пятерки разведчиков, которым Центр поручил разведку этой крупнейшей авиабазы в воздушном округе люфтваффе «Москва». Наша пятерка (ей посвящена глава в первом издании повести) вела разведку авиабазы с ноября сорок второго года, а в канун праздника Октября в том же году мы помогали партизанам отряда Силыча из 2-й Клетнянской партизанской бригады вести артиллерийский огонь по аэродрому, когда клетнянские партизаны во главе с «Батей» — подполковником Т. М. Коротченковым — громили станцию Пригорье, что между Сещей и Рославлем.

Сещинской авиабазой я перестал интересоваться только в июне сорок третьего года, когда меня вывела из строя разрывная пуля карателя. Самолет «кукурузник», доставивший меня из сердца Клетнянского леса в Юхнов, пролетел ночью мимо Сещинской авиабазы. И пролетел благополучно — мрачная слава люфтваффе была уже на закате.

Я позволил себе коротко привести эти автобиографические факты только потому, что без них не появилось бы ни книги «Вызываем огонь на себя», ни фильма под тем же названием.

В послевоенные годы