Другие города росли сами по себе, но Амарна, во всем своем совершенстве, была детищем живого ума Эхнатона. Чтобы убедиться в возможности практического воплощения проекта, были приглашены лучшие архитекторы Египта.

Главным архитектором царь выбрал Бека, чья слава была похоронена на века, вплоть до начала раскопок в Амарне.

Бек находился в составе множества переселенцев, отправившихся из Фив в 1368 году до н. э. Это был шестой год правления Эхнатона и второй год его женитьбы. Вероятно, они двинулись летом, что позволяло нагруженным кораблям отправиться по разлившейся реке на север. Скорее всего, во главе процессии шла ярко раскрашенная царская барка, посреди которой на золотых стульях восседали Эхнатон и Нефертити, под синими с белым флагами двух Египтов. Над их головами сиял новый золотой символ Атона. На других судах находились не менее оживленные придворные. Все были молоды и с легким сердцем оставляли унылые обиженные Фивы ради новой жизни под ослепительным солнцем.

Путешествие должно было быть веселым, но каким сумасшествием оно должно было представляться трезвым египтянам, столпившимся на берегах реки, чтобы посмотреть на отплытие царя и царицы во главе своего флота под громкое пение и ритмичные удары весел! На переполненных барках было собрано все необходимое, чтобы обеспечить им счастливую жизнь. На палубах играли дети, не забыли и про любимых животных. Путешественников сопровождали придворные музыканты со своими инструментами, танцовщицы, сказители и поэты. Из старого дворца в Фивах было вывезено все, что могло бы доставить им удовольствие.

За барками, на которых разместился двор, следовали барки царского флота, нагруженные домашней утварью, мебелью, сокровищами и множеством различных инструментов. На этих барках были молодые деревца, редкие растения и кустарники, выкопанные из священных садов Амона, мешки и корзины с семенами.

Вровень с судами по берегу двигалась бесконечная процессия слуг, рабов, лошадей и колесниц, осликов, тянущих груженые повозки и сани, пастухов со стадами овец и коз. Направлял процессию генерал Май, глава армии царя Эхнатона. За ним, под бодрое песнопение, следовало множество дивизий для охраны царского каравана. Среди них был и кавалерийский отряд Нефертити, поскольку даже у такой тихой и спокойной женщины, как царица, обязательно должен был быть собственный эскадрон.

Должно быть, тем, кто оставался в Фивах, казалось, что весь Египет отправился в путешествие. С царем и царицей уехали все: главы правительства, главные военачальники, министры и официальные лица двора, знать и придворные со своими семьями, сотни придворных дам, армия секретарей, писцы, бухгалтеры, шеф-повара с поварятами, жрецы Атона, слуги и ремесленники всех мастей. С ними же отправился царский архив, который станет основой амарнских писем.

Это веселое путешествие должно было длиться не меньше недели, люди должны были проделать путь в 240 миль, отделявших их от освященного места. Фиванский каменный причал, к которому в течение сотен лет подходили корабли, опустел. Лишь одинокая барка Амона качалась на волнах. В храме Амона, над собравшимися перешептывающимися жрецами, сиял покинутый бог.

У жрецов Амона были причины для недовольства. Вместе со своенравным царем уплыли по Нилу богатство и власть. В ответ на их протесты против Атона Эхнатон просто покинул Фивы. Теперь они осознали всю величину ущерба, которую он нанес городу, а следовательно, и их могуществу. Фивы перестали быть столицей, они перестали быть центром мировой торговли. Дань и пошлины уже не будут поступать в Фивы, и главный визирь не станет делить их между дворцом и храмом. Отныне все богатства Египта будут вкладываться в новый город. В первый раз за свою благополучную историю жрецы Амона столкнулись с проблемой выживания.

Все свое давление они обрушили на дворец, в котором единственными представителями короны оставались царица Тиу и ее больной муж. В этот сложный момент царица Тиу могла исполнять обязанности соправителя. Поскольку запутанная администрация Египта веками концентрировалась в Фивах, должно было пройти немало времени, прежде чем она полностью переедет из старой столицы в новую, а в этот переходный период страной по-прежнему должны были управлять Фивы.

При помощи курьеров царица Тиу постоянно переписывалась с царем Эхнатоном, и ее влияние на сына по-прежнему оставалось сильным.

Связь мог поддерживать и Ай. Среди множества должностей, которые Ай хвастливо перечисляет на стенах своей гробницы, мы находим: «суперинтендент царицы Тиу, ее дворца и ее сокровищницы». Мы знаем, что позже он присоединился к Эхнатону в Амарне, но в начальный период становления он мог оставаться в Фивах, где, с помощью шпионов и тайной полиции, мог стоять на страже интересов царя в старой столице и задушить в зародыше любые заговоры против Атона, замышлявшиеся в храме Амона.

Присутствие в Фивах стареющей царицы Тиу сдерживало проявления недовольства молодым царем. Царь Аменхотеп и его жена пользовались всеобщей любовью египтян. Во время правления они сохраняли мир и способствовали процветанию жителей. Они были царствующей четой, но они еще и обладали даром завоевывать популярность своего народа.

Любовь Эхнатона была глубокой, но в основном она касалась его родственников: матери, отца, Нефертити, детей и тех близких ему людей, которых он называл «главными фаворитами». К ним он был привязан, он их уважал и делал им экстравагантные подарки. В ответ он пользовался преданностью и любовью своего двора.

Первыми в списке его фаворитов стояли Ай и его жена Тиу-няня. В группе, уехавшей с ним в Амарну, были его любимец Бек, новый царский архитектор, главнокомандующий армией генерал Май, любимый жрец Атона Мерир (Рамери) и Рамоз, его великий визирь.

Им и доверившимся ему придворным, которые последовали за ним в Амарну, отдал он свою странную фанатичную привязанность. Он явно не делал попыток завоевать преданность своего народа. Какой ему прок от их смиренной любви? Он был царем Египта. Всех, кого Эхнатон ценил, он привлек в свое рискованное предприятие – строительство нового совершенного города в более новом и лучшем мире.

Песчаный полумесяц над рекой расцвел палатками и заполнился возбужденными голосами. Встав лагерем на месте будущей Амарны, путешественники из Фив жили по-походному, одновременно началось строительство города. Красотой и роскошью этот палаточный городок мог сравниться разве что лишь с полем Парчи, но оно возникло лишь много столетий спустя.

Жизнь первопроходцев была не менее веселой, чем в Фивах. Они обедали в красочных павильонах на свежем воздухе, пользуясь сервизами из золота и серебра. Шеф-повара в своих кухонных палатках создавали чудеса кулинарного искусства, а кухонные собаки поворачивали вертела так же, как и в их старых дворцах.

Барки уплыли в Фивы и вернулись обратно, привезя самых лучших каменщиков, плотников, скульпторов, ремесленников, художников, могильщиков, специалистов по бальзамированию и всевозможных мастеров со всей страны. Одна за другой подходили к Амарне барки, груженные лучшими материалами, отобранными царицей Тиу для строительства города. Тяжелые барки с песчаником спускались от первого порога, Асуана, расположенного на границе с Нубией. Иные корабли шли на юг, в Средиземное море, и возвращались с деревьями редких пород. Из известных мраморных карьеров Хатнаба, по пустынной дороге, ведущей из Амарны на восток, рабы привозили на санях тонны алебастра, поскольку Эхнатон решил, что новый город должен блестеть, как солнце. Медь вместе с партиями серебра, золота, ляпис-лазури, зеленого и синего малахита поступала из Синая.