Эмили потёрла продолжавший свербеть нос (у, несносное зелье, хуже перца щипучего жжётся!) и ровным тоном, дабы ни единым резким вздохом чары не нарушить, спросила, пристально глядя на мужчину:

— Лорд Чарльз, когда и зачем к Вам приехала герцогиня Вандербилдт?

— Одиннадцать месяцев назад, она хотела посмотреть на мою невесту.

— Голову готова дать на отсечение, леди Кэтрин герцогине не понравилась, хмыкнула Амалия, вспомнив своё неудачное знакомство с вредной и спесивой до невозможности родственницей.

Чарльз ответил не сразу, явно пытаясь сопротивляться действию зелья правды, но потом всё же заторможено кивнул.

— Герцогиня Вандербилдт всё допытывалась, откуда Кэтрин родом и кто её родители, но так ничего узнать и не смогла. Разозлилась страшно, назвала мою невесту побродяжкой, не достойной даже в конюшне нашего замка навоз убирать.

— И после этих слов разозлилась уже леди Кэтрин, верно?

Эми подалась вперёд, жадно ловя каждое слово лорда, а вот Амалия, наоборот, отпрянула, вжалась в спинку кресла, на собственном горьком опыте зная, как ужасна и беспощадна может быть женская злоба.

По бледным губам Чарльза мелькнула бледная улыбка, глаза вспыхнули от гордости и самодовольства, даже плечи слегка расправились:

— Кэтрин у меня обид не прощает, это верно. Она хотела эту старую жабу прямо у нас в замке убить, да я отговорил.

— Что так? — хмыкнула Амалия, откидывая назад так и норовящие залезть в рот и глаза густые чёрные пряди. — Неужто, родственные чувства взыграли?

От такого предположения Чарльз разразился оглушительным хохотом, даже руками по коленям захлопал.

— Да нужна она мне, — кое-как выдавил лорд, смахивая выступившие на глаза слёзы, — жердина высохшая! Если бы сама к нам не заявилась да не ляпнула от большого ума, что деньжата нам кое-какие перепадут, мы бы с Кэтрин даже не плюнули бы в её сторону!

Леди переглянулись, Эмили нахмурилась озадаченно. Герцогиня Вандербилдт была отнюдь не болтлива, она предпочитала больше слушать, чем говорить, да и спонтанностью поступков не отличалась. Чтобы она вдруг разоткровенничалась в компании людей, которые ей даже не понравились? Немыслимо! Эми покачала головой и резким тоном, более присущей бабушке, нежели ей самой, приказала:

— Рассказывайте всё по порядку и без утайки.

Чарльз хотел было возразить, исповедоваться перед двумя девицами, невесть с чего возомнившими себя великими сыщицами он не собирался, но противопоставить зелью правды ему было нечего. В отличие от своей покойной невесты лорд Дойлс-младший магией не владел и отражать или блокировать её не умел. Да не больно-то и учился, откровенно говоря, Чарльз недолюбливал чародеев, искренне считая их шарлатанами или безумцами, а подчас и теми, и другими одновременно.

Зелье правды, всегда действующее безукоризненно, не подвело свою создательницу и в этот раз. Чарльз, уже готовившийся высказать изрядно надоевшим девицам всё, что он о них думает, поперхнулся, яростно, до тошноты, раскашлялся, а потом хриплым чужим голосом начал говорить. Эмили поспешно выхватила из кармана кристалл-самописец, тщательно, до мельчайшей паузы и незаметнейшего трепетания ресниц сохраняющего в своих гранях всё происходящее. Лорд при виде кристалла поморщился, судорожно попытался закрыть себе рот, но рука, так и не коснувшись губ, безвольно упала вниз, а следом за ней повисла и вторая.

«Меня околдовали! — Чарльз безумно вытаращил глаза, попытался стиснуть зубы или хотя бы губу прикусить, чтобы удержать рвущуюся из глубины души тщательно сохраняемую от всех правду. — У, ведьмы, проклятые, доберусь я до вас!»

— Говорите! — приказала Амалия и повелительно хлопнула ладонью по подлокотнику диванчика. — Это приказ!

Прямой приказ окончательно подавил тщетные попытки сопротивления. Глаза лорда вспыхнули бирюзовым светом и поблёкли, взгляд стал застывшим, стеклянным, точно у выставленной в витрине магазина куклы.

История лорда Чарльза была пропитана старинной завистью, неутолимой алчностью и коварством, коему и самые чёрные колдуны прошлых лет позавидовали бы. А началось всё с того, что маленький Чарли довольно быстро понял разницу между первым отпрыском благородного аристократического семейства и вторым сыном, на которого родители не обращают никакого внимания, мол, а зачем, наследник же уже есть! Впрочем, леди Дойлс и старшим-то своим отпрыском не сильно интересовалась, сразу после рождения Чарльза заявив мужу, что она свою часть брачного договора выполнила и требует оставить её в покое. Лорд Уолтер, который посещал спальню жены исключительно во имя продолжения рода, охотно с требованием супруги согласился, без промедления выслав её в небольшое имение, расположенное на самой границе своих владений. Чарльза воспитывали часто сменяющиеся няньки, главной заботой которых было привлечь внимание хозяина дома, а отнюдь не воспитание второго, как его все называли, запасного, наследника. Стоит ли удивляться тому, что с каждым годом маленький Чарли всё сильнее ненавидел своего старшего брата, страстно мечтая занять его место, чтобы самому ходить в красивых костюмчиках, ездить на упитанных коротконогих лошадках и лакомиться причудливыми десертами во время так страстно любимых главой семьи парадных обедов.

Когда Чарли исполнилось десять, старший брат тяжело заболел, всё его тело покрылось странными, а потому ещё более страшными, синими пятнами. Отец, панически боящийся любой заразы, способной испортить его главную гордость: внешность, немедленно покинул замок, лишь через три дня прислав домой лакея с приказом перевезти Чарльза к матери. Привычные ко всему слуги покорно посадили мальчика в карету и повезли к леди Дойлс, но их встретили наглухо запертые и магически запечатанные ворота. Матушка видеть сына не желала и пускать его в свои владения не собиралась. Изрядно продрогшего, уставшего и проголодавшегося мальчика приютила леди Конкорда, бывшая любовница лорда Уолтера, как и все наскучившие ему дамы, проживающая вдали от ветреного возлюбленного в полном забвении. Леди Конкорда была дамой весьма амбициозной, отставку и все сопровождающие её унижения воспринимала весьма болезненно, в глубине души лелея планы отмщения и возвращения себе былого величия. Встречу одним ненастным днём с сыном, пусть и вторым, лорда Дойлса Конкорда восприняла как давно желанный шанс, а потому спешно привезла мальчика к себе и окружила его заботой, какой Чарльз в родном доме не видел. Исподволь, неприметно, точно лиса, крадущаяся к курятнику, леди Конкорда пестовала в душе мальчика злобу и зависть, коварство и подлость, алчность и лицемерие. И даже когда лорд Уолтер, не столько огорчённый, сколько раздражённый смертью старшего сына, забрал Чарльза к себе, леди Конкорда не прекратила общения с мальчиком, наоборот, она даже переехала поближе, чтобы ни на миг не оставлять своего воспитанника. К искреннему сожалению амбициозной леди, магией Чарльз не владел, к наукам особого пристрастия не питал, тонкое искусство манипулирования другими осваивал плохо. Став единственным наследником Чарли быстро понял, что для слуг и