И снова — Дунай, великий Дунай, соединяющий города и страны, по которому он поднимался наверх на мощном катере. Теперь его целью был Белград — истерзанный прошлым город некогда большой страны, теперь ставший призраком, пародией на самое себя. Столица Сербии, переживающая такую же фрустацию, как сто лет назад переживала ее Вена. Некогда столица блистательной империи с населением более пятидесяти миллионов человек, город, где вершились судьбы Европы — стал столицей жалкого огрызка, оставшегося от Империи по воле президента Вильсона[37]. Так же и Белград… столица созданного гением маршала Тито югославянского государства, всего на десять лет пережившего самого маршала — теперь она медленно приходила в себя, ища свое место в этом новом, очень неоднозначном мире.

Судьба — была несправедлива к Белграду, причем много раз. Героизм сербов никогда не был вознагражден, хотя во многом они — стали на пути мусульманской экспансии в Европу. Последний раз — Белград бомбили в девяносто девятом, когда самолеты НАТО карали сербов за то, что они не хотели отдавать Косово албанцам. Удивительно — но пятнадцать лет спустя эти же люди, это же НАТО и эти же американцы — вовсю помогали Украине, которая бомбила и обстреливала Донбасс. Сербы, кстати говоря, до обстрела городов тактическими ракетами — не додумались.

Логика? А логика на другом корабле плывет. Современный мир жил по правилам: ты виноват уж тем что хочется мне кушать…

Белград был одним из самых бедных городов Европы… Сербия даже не была членом ЕС, только кандидатом на членство. Это был один из самых неустроенных городов Европы, но в то же время — было в нем и какое-то очарование. Очарование жемчужины Балкан, сумасшедших Балкан, большое количество молодежи и студентов, привлеченных дешевизной, дискотеки на стоящих у берега теплоходах…

Все находят время,

чтобы уйти,

Но никто не уйдет навсегда…

Парламентеры

Один за другим

И каждый знает горечь плода[38]…

Горечь плода…

В одном из заведений в районе Скадарлие — Ангел заказал обед… типично сербский, из супа заправленного обжаренной в масле мукой, почти турецкой кюфты, запил все это кофе. Он не спешил. Солнце клонилось к закату, на белградские улицы наползал туман, загорались фонари. Люди постепенно набивались в заведение и чего-то ждали…

Чего именно — стало понятно, когда на сцене появилась девушка. Совсем молодая, с огромными черными глазами серны и пышной гривой черных волос, она была одета как типичная исполнительница турбофолка[39] — народного сербского рэпа, если это можно так назвать.

Но пела она отнюдь не турбофолк. Музыка турбофолка всегда легкая, под нее танцуют — а тут из колонок полилась медленная, тягучая и грустная мелодия, больше похожая на плач, чем на попсу. Певица какое-то время стояла на сцене неподвижно, закрыв глаза, а потом запела…

U nebo gledam

Prolaze vekovi

Secanja davnih

Jedini ne lekovi

Vidovdan!

Vidovdan!

Kud god da krenem tebi se vracam ponovo

Ko da mi otme iz moje duse Kosovo

Vidovdan!

Vidovdan!

Ko vecni plamen

U nasim srcima

Kosovskog boja

Ostaje istina

Vidovdan!

Vidovdan!

Oprosti boze sve

Nase grehove

Junastvomdaruj

Nase sinove[40].

Vidovdan!

Vidovdan!

Люди слушали, затаив дыхание…

Вместе с ними слушал и тот, кого называли Ангелом. Заведение он покинул одним из первых, еще до того, как программа закончилась.

* * *

Темная улица, стук каблучков — она не сменила концертную обувь, решив переобуться в машине. Вот и ее машина — старенькая Шкода. Выступлениями в кафанах много не заработаешь, а на студию пробиться пока не удалось. Там все схвачено, и можно только через постель, чего она не хотела делать…

— Здравствуй, Злата…

Девушка, та самая певица, уже открывавшая дверь машины, резко обернулась. Сунула руку в сумочку.

— Не бойся — сказал незнакомец по-сербски — я тебе друг.

В белградских сумерках, девушка рассматривала незнакомца … сорок с чем то лет, дорого и строго одет — совсем не так, как одеваются местные. Пришелец из другого мира. И она знала, из какого именно — мира.

— Кто вы? Я вас не знаю.