– Не напугаешь, не старайся. Мне и так есть чего бояться. Мои дети голодают.

– И ты правда готов рискнуть пойти против меня?

– Ну, ружье ведь у меня в руках.

– Но есть ли в нем пули? – вкрадчиво спрашивает Франко. – Я начинаю ощущать твою ложь, человек. Она сквозит в каждой эмоции, что прячется за твоей показной доблестью. – Тени вокруг Франко начинают темнеть и извиваться все быстрее. – Я почти устал от…

– Перестань!

Я выхожу из-за спины принца. Мужчина бросает на меня жесткий взгляд, и я поднимаю руки. Нижняя часть его лица скрыта под черной тканью, но я все равно замечаю шрамы на грязной коже. Он одет в перепачканные лохмотья. Несмотря на изможденный вид, в глазах пылает ярость. Он напоминает мне мужчин и женщин, которых я видела возле работных домов в самых бедных районах Эванстона.

– Вам ведь нужны деньги?

– Ага. И я возьму твою сумочку.

– У меня нет сумочки, но я могу отдать свою одежду.

– Мне не нужна твоя одежда, – хмурится мужчина.

– Что ты делаешь? – яростным шепотом спрашивает Франко.

Я не обращаю внимания на принца и не свожу взгляда с мужчины.

– Вы ведь сказали, что она роскошная.

Он переводит взгляд с меня на принца.

– Ага, но какая от нее польза?

– Возможно, вы меня не знаете, но я принцесса Мэйзи из Мореи. Моя юбка сшита из тончайшей шерстяной ткани. За кружева и жемчужные пуговицы на блузке вам дадут столько, что хватит на еду для вашей семьи на несколько месяцев. Особенно если скажете, что этот наряд носила принцесса фейри.

Мужчина оглядывает меня с ног до головы.

– Правда? – недоверчиво спрашивает он, но в глазах уже горит жадный огонек. Он явно что-то подсчитывает. Наверняка уже прикидывает, кто на Черной площади отвалит ему больше всех. Он убирает ружье и делает шаг вперед. – Тогда раздевайтесь. Оба.

Франко кладет руку на бедро.

– Я не стану раздеваться!

– Давай сюда рубашку, – требует мужчина. – И ожерелья с шеи тоже.

– Это рубашка от самой Амелии Фэйрфилд, сшитая из тончайшего паучьего шелка из Осении. Ты хоть представляешь количество нитей?

– Тем более давай сюда!

Закатив глаза, принц поворачивается ко мне.

– Отойди подальше и дай мне с ним разобраться. Он и моргнуть не успеет, как я сверну ему шею.

– Нет, ваше высочество, – возражаю я, начиная расстегивать блузку. – Он голодает, и дети тоже. Наверняка он заботится о них.

– И размахивает перед нами ружьем. Очаровательный папаша! Наверняка воспитает из них своих последователей.

Я расстегиваю последнюю пуговицу на блузке.

– Ты ведь сам усомнился, что оно заряжено. К тому же, окажись ты на его месте, разве вел бы себя лучше? На что бы ты пошел, чтобы защитить своих близких?

Он пристально смотрит на меня, а потом качает головой.

– Ладно, – сообщает он мужчине. – Я отдам тебе рубашку.

Я собираюсь выскользнуть из блузки, когда принц вдруг поворачивается ко мне и начинает расстегивать рубашку.

– Отвернись! – визжу я.

Что-то пробурчав, он отворачивается. Мы раздеваемся, стоя спина к спине. Я снимаю блузку и юбку, в последнюю минуту вспомнив про медальон на шее. Нельзя, чтобы мужчина его заметил. Я быстро запихиваю украшение под корсет и поправляю сорочку, чтобы прикрыть как можно больше обнаженной плоти. Потом поворачиваюсь к мужчине и кладу одежду на землю. Франко бросает сверху рубашку и нити бус.

– Я бы отдал тебе и штаны, – поясняет Франко, – но не ношу нижнего белья. Хотя, полагаю, вы могли бы получить за них внушительную сумму. Так и вижу вывеску на рыночной площади: «Эти штаны касались пульсирующего…»

– Я хочу туфли, – мужчина указывает на подол моей нижней юбки.

У меня учащается пульс. Если я сниму туфли, вместе с ними спадут и чары. Возможно, принц уже о них догадался, но сделка запрещает мне представать перед кем-либо без чар.

– Вы не можете взять туфли.

– Они выглядят более ценными, чем вся одежда, вместе взятая.

– Она сказала, обойдешься без обуви, – скучающим тоном произносит Франко. – Если хочешь выбраться с нашего маленького собрания живым, предлагаю довольствоваться тем, что тебе так любезно предложили.

Мужчина делает шаг вперед и, оскалившись, направляет ружье прямо мне в лицо. Теперь, оказавшись мишенью, я задаюсь вопросом, не ошибся ли принц. Этот человек ведет себя слишком смело для того, чье ружье даже не заряжено. Возможно, не стоило вмешиваться и просить Франко проявить снисхождение.

– Давай сюда туфли принцессы.

Франко рычит, и тени возвращаются. В долю секунды они, словно туман, заполняют пространство вокруг нас. Я чувствую, как обнаженная рука притягивает меня ближе, а затем другая подхватывает под ноги. От резкого движения сводит живот. Когда тени рассеиваются, я понимаю, что земля осталась где-то внизу, и перед глазами проплывают лишь верхушки деревьев. Взглянув на Франко, я вижу пару огромных черных крыльев, рассекающих воздух. Они растут прямо из спины принца, хотя пару мгновений назад там была только голая кожа.

Франко смотрит на меня с ухмылкой.

– Видишь, что происходит, когда я пытаюсь быть хорошим?

Он несет меня прочь, и мир расплывается перед глазами.

Эмбер

Франко летит над верхушками деревьев. Я крепко цепляюсь ему за шею, ощущая на коже прохладный воздух. Сердце бешено колотится в груди.

Я всегда хотела летать. И уметь менять ипостась, становясь единым целым с ветром, как мама. Но, когда в мечтах взмывала в небо, я всегда парила сама. И уж точно не оказывалась в сотне футов над землей, поднятая в воздух разъяренным принцем.

Кружится голова, и я зажмуриваюсь, утыкаясь головой в подбородок Франко. Я прижимаюсь щекой к его ключице и, ощутив обнаженную кожу, резко распахиваю глаза. Внутри все сжимается, но дело вовсе не в головокружении. Просто я вдруг понимаю, что одной рукой Франко держит меня под коленями, а другой обнимает за талию, прижимая к голой груди. Дыхание сбивается. Но, как будто этого мало, меня вдруг накрывает осознание, что он может выпустить меня в любой момент. Намеренно, ведь он знает, что я лгунья. А после всех слов, что я наговорила ему возле кареты, он имеет полное право меня презирать.

Я отстраняюсь как можно дальше.

– Отпусти меня, – прошу я, но слова уносит ветер. Не желая убирать руки с его шеи и тем самым рисковать жизнью, я постукиваю пальцем по плечу принца, чтобы привлечь внимание. Когда он бросает на меня взгляд, я повторяю, на этот раз громче: – Отпусти меня!