Люди одобрительно кивали.

— Рост тарифов на коммунальные услуги — это коррупция! Поборы на дорогах — это коррупция! Взятки чиновникам, полицейским, налоговикам — это коррупция! Плохие дороги — это «откаты» и «распилы», а значит — тоже коррупция! Невозможность открыть свой бизнес — это коррупция, и, как следствие, отсутствие достаточного количества рабочих мест! Все это коррупция, друзья!

Народ одобрительно загудел.

— Если вас нынешнее положение вещей устраивает, можете нас не поддерживать! — чеканил человек в пальто. — Это ваш выбор! Но мы, Партия Народной Свободы, утверждаем — Россия будет свободна!

Собравшиеся вокруг помоста люди захлопали.

Гера Ларин, стоявший в толпе, вдруг почувствовал злость. Двадцать лет назад он был сыном заслуженного художника СССР, ему светило безбедное существование, наполненное такими приятными вещами, как признание, премии международных выставок и, как следствие, — обилие заказов. А что сейчас? Два заказа за полгода. Если так пойдет и дальше, совсем скоро не на что будет купить даже сигареты и выпивку.

Не в силах сдержать закипевшую в груди злость, Гера крикнул:

— А разве не демократы все развалили?

Народ притих и удивленно завертел головами, выискивая человека, нарушившего благородное единение митингующих. А стоявший на помосте взглянул на Георгия, усмехнулся и проговорил в микрофон:

— Когда я слышу такие слова, я вспоминаю Салтыкова-Щедрина — «У нас все — недоразумение»! Булавку, запонку потеряли — недоразумение! Губернию запороли — недоразумение! Советский Союз, с моей точки зрения, распался потому, что все в нем было — одно сплошное недоразумение! У могучего колосса были глиняные ноги!

Гера разозлился еще больше. Растолкав толпу, он подошел к помосту и, задрав голову, прокричал:

— Я вырос в городе, где было двадцать пять крупнейших химических предприятий, и все они работали! Наш город входил в тройку самых крупных химических гигантов мира! И кто меня убедит, что у этого гиганта были «глиняные ноги»?

Человек в пальто тоже разозлился.

— Восемьдесят процентов советских заводов и фабрик работали на военщину! — крикнул он яростно.

— Но заводы работали, и зарплату людям платили! — крикнул в ответ Георгий.

Глаза демократа, стоявшего на помосте, налились кровью.

— Советская власть обездолила десятки миллионов людей! — отчеканил он голосом, полным негодования. — Сталин расстрелял миллионы людей! И это тоже была советская власть!

Георгий усмехнулся.

— Это бред! — громко сказал он, давая выход накопившемуся гневу. — В то время у страны просто не было таких ресурсов, чтобы разбрасываться «десятками миллионов»! При Сталине прирост населения Советского Союза составлял почти полтора миллиона человек в год! А сейчас мы каждый год теряем по миллиону!

— Вы передергиваете цифры! — рявкнул человек в пальто.

— Это вы передергиваете, а я говорю то, что знаю! Благодаря вам, демократам, у меня много свободного времени, и я читаю книги и газеты!

Лицо оратора побагровело. Он сжал кулаки и хотел крикнуть что-то яростное, но стоявший рядом с ним невысокий человечек с черной интеллигентской бородкой и лицом лукавого беса приник к микрофону и насмешливо спросил, обращаясь к Георгию:

— Вы хотите, чтобы народ стал топливом для новой Советской империи?

— Во времена СССР я не был топливом, — сказал в ответ Георгий. — И никто из моих знакомых не был! Это сейчас народ — топливо для попытки построения в России либерализма! Причем крайне неудачного!

Георгий, сам того не ожидая, вскочил на помост, повернулся к толпе и заговорил, и чем больше он говорил, тем тверже становился его голос и тем четче и весомее становились его слова, и народ, роптавший поначалу, затих и стал внимать этим словам с напряженным интересом.

— Мы стыдимся нашего славного прошлого! Мы стыдимся даже нашей символики! А ведь Серп и Молот — две вещи, которые сделали Россию великой державой! Никогда прежде Россия не знала такого величия, как тогда, когда над ней реял символ труда, терпения и гордости — Серп и Молот!

— Так вы за коммунистов? — едко поинтересовался человек с бородкой.

Георгий Ларин взглянул на него через плечо, презрительно скривил губы, а затем снова повернулся к народу:

— Коммунисты были движущей силой истории, но они не выполнили свою миссию! — веско проговорил он. — Этот груз оказался для них непосильным, и они поспешили откреститься от Великой Цели. Нет ничего позорнее такой измены. Но в России еще остались люди, полные решимости вернуть нашей стране ее место в истории. Братья! Друзья! У нас отняли многое. У нас отняли почти все! Но у нас не отнять нашей гордости — гордости великороссов, несущих миру свет истины! Так вспомним же наших дедов и прадедов, вспомним кровь, пролитую ими, вспомним их дела, помыслы, устремления! Это все, чего я хочу для своей страны. Это все, к чему я призываю. Нас поставили на колени! Но пора подняться во весь рост! Пусть те, кто желает России гибели, увидят наши лица, и пусть они прочтут решимость в наших глазах!

Георгий сделал паузу, а потом выбросил вперед сжатый правый кулак и крикнул:

— Да здравствует Святая Русь!

И тут с людьми что-то случилось. Прежде с восторгом принимающие каждую реплику либерала в пальто, они смотрели на Георгия, словно одержимые, а в ответ на его призыв проревели:

— Да здравствует Святая Русь!

И тоже выбросили вперед сжатые кулаки.

— Мы великая нация! — продолжил Георгий, войдя в раж. — Наш северный характер не перешибить никакой плетью, пусть даже на конце этой плети будет ядерная бомба! Русский дух — это дух древних славянских богов и князей! Князей, завоевавших полмира!

— Это парень далеко пойдет! — громко сказал вдруг кто-то.

— Стопудово! — подтвердил другой. — Этот не даст спуску ни олигархам, ни чиновничьей сволочи!

— Правильные вещи говорит! — заметил третий. — Вот за кого надо голосовать!

— Но он вульгарен, — возразила какая-то женщина.

— Однако люди понимают то, что он говорит, — возразил ей какой-то мужчина. — И им это нравится.

— Он играет на низменных инстинктах толпы.

— Только не говори этого толпе — иначе она тебя размажет по асфальту.

Кто-то засмеялся, другие поддержали. Однако все без исключения смотрели на Георгия Ларина восторженными глазами.

Либералы, стоявшие на помосте, переглянулись. Человечек с бородкой подошел к Ларину и, остановившись рядом, тихо проговорил:

— Молодой человек, мы тоже желаем процветания нашей стране. У нас с вами общая цель. Мы были бы рады, если бы вы…

Георгий передернул плечами. Внутри него словно бы что-то перегорело.