— Насколько я понял, вы считаете, что произошла подменапатронов и что гильзы, найденные в револьвере, представленном сержантомГолкомбом, первоначально находились в каком-то другом револьвере?

— Это единственное возможное объяснение, ваша честь.

Таким образом, убийство не было совершено из тогоревольвера, который обвинение предложило принять в качестве вещественногодоказательства?

— Все факты указывают именно на это, ваша честь.

— Пуля номер четыре, найденная на чердаке миссис Эвнис, ипуля номер один, извлеченная из тела жертвы, имеют одинаковые индивидуальныехарактеристики?

— По-видимому, да, ваша честь. Мы не успели произвести болеетщательный анализ, поэтому абсолютной уверенности у меня нет. Однако судя порезультатам предварительной экспертизы, обе пули в самом деле ничем друг от другане отличаются. Сейчас один из моих помощников продолжает исследование. Ондолжен наложить один на другой снимки пуль номер один и номер четыре ипроверить, действительно ли все их характеристики полностью совпадают. Впрочем,визуальные исследования уже доказали с достаточной степенью точности, что ониобе были выпущены из одного и того же оружия, и это оружие, совершенноочевидно, не является тем револьвером, из которого были произведены выстрелыномер два и номер три.

— Мы все больше и больше убеждаемся в том, что кто-то хотелввести следствие в заблуждение. Мистер Мейсон, — внезапно обратился судья кадвокату.

— Да, ваша честь…

— Револьвер, прежде чем попасть к сержанту Голкомбу,находился у вас?

— Да, ваша честь.

— В свете сложившихся обстоятельств суд считает своим долгомпотребовать у вас отчет о событиях, происшедших с вами в то время, когда оружиенаходилось в вашем распоряжении.

— Я с удовольствием отчитаюсь перед судом, ваша честь, —вежливо проговорил Мейсон. — Я даже приглашу свидетелей, которые, надеюсь,смогут подтвердить правдивость моего рассказа. Я собирался вызвать их позже вкачестве свидетелей защиты, но, по-видимому, в ответ на просьбу суда мнепридется попросить их выступить прямо сейчас. Мисс Элен Чейни, займите,пожалуйста, свидетельское место.

— Элен не будет ничего говорить, — громко запротестовалАлдрих.

Судья несколько раз громко стукнул молотком.

— Подойдите сюда, мистер Алдрих, — проговорил онповелительно.

Алдрих выступил вперед, исподлобья глядя на судью Киппена.

— Что вы сказали? — все так же властно произнес судья.

— Я сказал, что Элен не будет ничего говорить.

— Мистер Алдрих, суду известно, что мисс Чейни находитсясейчас в зале. Суд приказывает ей занять свидетельское место. Суд расцениваетваше заявление как вопиющее нарушение правил. Мы не будем налагать на васштраф, поскольку понимаем, что подобное непредвиденное и драматическое развитиесобытий могло вызвать у вас нервный срыв. Вам придется, однако, занять месторядом с прокурором и воздержаться от любых высказываний, любых переговоров сосвидетельницей, в противном случае… — Не закончив фразы, судья привстал и,обращаясь к кому-то в дальнем конце зала, закричал: — Мисс Чейни! Мисс Чейни,вы не имеете права покидать заседание! Вернитесь! Бейлиф[1], не выпускайте ее!

Сидевший у двери бейлиф вскочил и выбежал в коридор. Вследза ним бросились репортеры и зрители — защелкали фотоаппараты, журналистыстарались не упустить ни малейшей детали этой захватывающий сцены. Элен Чейни,стуча каблучками, торопливо шла по коридору. Она уже готова была войти в лифт,когда рядом появился запыхавшийся бейлиф.

Тем временем судья пытался навести порядок в зале.

— Я прикажу очистить помещение, если публика не будетсоблюдать тишину, — стараясь перекричать гул толпы, повторял он. — К порядку!Всем вернуться на свои места и оставаться на них вплоть до конца заседания.

— Ваша честь, — громко произнес Гамильтон Бюргер, —человеку, не привыкшему к манере вести разбирательства, свойственноеглубокоуважаемому адвокату, — Бюргер презрительно кивнул в сторону ПерриМейсона, — трудно находиться в подобной обстановке. Я попросил бы суд объявитьперерыв, чтобы…

— Никакого перерыва объявлено не будет, — твердо заявилсудья, — пока эта свидетельница не вернется в зал и не подчинится приказаниюсуда.

Увидев, что в сопровождении бейлифа в дверях появилась Элен,судья приказал:

— Ведите ее сюда. И прикройте поплотнее двери. Зрители,желавшие полюбоваться на скандал, могут оставаться в коридоре, раз уж они тудавыбежали. До окончания разбирательства двери останутся запертыми. —Повернувшись к Элен, судья продолжал: — Мисс Чейни, суд велел вам занятьсвидетельское место, а вы в ответ покинули зал.

Элен неуверенно переводила взгляд с Алдриха на судью.

— Да, — тихо проговорила она.

— Ну что ж, — пробормотал судья, — это уже кое-что. Покрайней мене, вы говорите правду. Разрешите узнать, почему вы решили сбежать сзаседания?

— Потому что я не хочу давать показания.

— Но почему?

— Потому что я боюсь. Я не хочу, чтобы обо мне писали. Я…

— Давать свидетельские показания — это не развлечение, аобязанность, мисс Чейни. Поэтому, вызывая свидетелей, суд не всегдасообразуется с их собственными желаниями. В то же время в обязанности судавходит наблюдение за тем, чтобы вопросы, которые будут вам заданы, относилисьтолько к сути разбираемого дела и никоим образом не касались ваших личныхпроблем.

А теперь вы поклянетесь отвечать честно и без утайки изаймете свидетельское место. Вы меня поняли?

— Да, сэр.

— Называйте меня «ваша честь».

— Да, ваша честь.

Элен привели к присяге, и судья Киппен проговорил:

— Свидетельницу будет допрашивать суд. Я прошу обе сторонывоздержаться от замечаний, если только речь не будет идти о каком-нибудьчрезвычайно серьезном возражении против одного из высказываний суда. Япредупреждаю также, что протесты, касающиеся мелких процедурных деталей, будутнемедленно отклоняться. Суд хочет узнать, наконец, всю правду об этом деле.Итак, мисс Чейни, вы слышали показания мистера Алдриха?

— Да, ваша честь.

— Если я правильно понял мистера Алдриха, он утверждал, чтодал револьвер системы Кольта, очень похожий на тот, который представил намсегодня сержант Голкомб.

— Да, ваша честь.

— Где теперь это оружие?