– Никак нет! – дружным хором гаркнул строй.

Ух ты! Как-то сразу повеяло ностальгическим армейским душком...

– А вы, товарищ Комиссаров, остаетесь стеречь пленных! Как только мы доедем до общаги, бросаете их к бениной маме и летите к нам.

Руденко хмыкнул, молча кивнул и изобразил подобие строевой стойки.

– Ну все. Командир – произвести расчет по группам. Обслуживать будем семь комнат.

Андрей быстро рассчитал бойцов. Я не видел, что творится в бытовке, но готов поспорить – Гасан впитывал каждое слово и выводы сделал вполне соответствующие.

– Готовы?

– Так точно.

– По местам!

Бойцы попрыгали в кузов, Федя с Андреем закрыли борт и затянули сзади тент.

Запустив двигатель, Федя отвел «управление» за машину и проинструктировал:

– Мы с Андреем в кабине. Димон, юнги – выдвигаетесь с Ленкой, следом за нами. По прибытии, как выйду – юнги сразу ко мне, работаете как сказал, Димон, охраняешь Ленку. Да, по прибытии звонишь Сане.

– Ты уже говорил.

– Угу... Саня, ты остаешься со своими, ждешь сигнала. Как Димон тебе звякнет, сразу дуй к общаге. Будешь подъезжать, позвони Усольцеву: пусть засада выдвигается на рубеж. И – смотри в зеркало, на бытовку.

– Не понял?

– В смысле – выглянет или нет.

– Ты про зиловского водилу?

– Да.

– Понял. А в чем фишка?

– Телефон у него остался, я не стал забирать. Замотал слабенько – освободится быстро. У него племяш сегодня дежурит в «Самообороне». Еще вопросы?

– Зачем, вообще, вся эта петрушка с водилой?!

– Сигнал «Самообороне». Мы там управимся за пять минут – что потом будем делать, ждать? Пусть бегом подскочат, пока мы разогретые, отработаем по-быстрому и свалим.

– Ага, понял. А ментам он не звякнет?

– Нет, это не тот случай. В первую очередь он будет звонить племяннику. Я эту публику знаю – родня у них на первом месте. На втором – деньги.

– Так... А почему нам не поехать с вами прямо сейчас? Пусть развязывается, звонит...

– А потому что если племяш окажется толковым, прежде чем подымать «Самооборону» – возьмет и звякнет в общагу. Атас, подъем, в ружье, на баррикады!

– Понял, – Руденко слегка порозовел. – Все понял...

Последний вопрос можно было бы и не задавать – для такого умника несложно было бы и самому додуматься, почему нужно делать именно так, как сказал Федя.

Да, не каждый день «Легион» участвует в таких акциях.

Волнуется комиссар.

И оттого соображает не столь быстро, как в обычное время.

Хе-хе... Не один я такой! Вроде бы мелочь, а приятно. Тем более я пока что в порядке, мыслю ясно и четко и в панику не впадаю.

– Ну все, хлопцы. С богом...

* * *

Заехав следом за «ЗИЛом» во двор общаги, мы встали слева от крыльца. Борман-Рома посунулись было наружу, Ленка их одернула:

– Сидеть! Сказано же было – «как выйду».

Федя разворачивал «ЗИЛ» кормой к крыльцу, Ленка осматривала камеру – как опытный солдат любимое оружие перед боем, юнги подпрыгивали на месте от нетерпения, желая поскорее ввинтиться в акцию...

А я привычно впал в ступор. Еще ничего не началось, не случилось, но мир, как обычно, вдарил по тормозам и все вокруг, что издавало звуки и двигалось, стало медленно плавать и басовито гудеть.

Да, я не оговорился – именно «привычно». В последнее время такое случается все чаще. И я потихоньку привыкаю к такому состоянию, я могу в таком состоянии работать! Сейчас я тоже не просто так сидел: между делом рассматривал крыльцо. Слева от него окно с решеткой, очевидно, вот эта самая дежурка. Окно отсвечивает, но, очевидно, сейчас на нас оттуда смотрит кто-то из кавказдючих ментов. А это само по себе небезопасно, потому что...

– Чего сидим? – тягуче напомнила Ленка. – Звони Сане!

Ах, да – точно. Работать я, конечно, могу, но соображаю не очень хорошо. Я слишком сосредоточен на себе, своих ощущениях, могу упустить кое-какие детали.

Я позвонил Руденко.

– Мы на месте.

– Понял. Едем.

– Не забудь, как будете подъезжать – Валере сигнал.

– Да, я все помню.

И я все помню – молодец я!

– Так, чтобы для тебя не было неожиданностью... – предупредила Ленка. – Я в курсе, что сказал Федя. Но, возможно, буду работать близко к массовке. Это чтоб ты был в курсе и не визжал в ухо, под руку не лез. Ты меня понял?

– Работай спокойно, – кивнул я. – Я прикрою.

– О как! Ты у нас сегодня рыцарь? Ну, спасибо.

– Не за что.

– Вот черт... Юнги – на месте. Мы с тобой – на выход!

Мы с Ленкой торопливо покинули салон.

Я думал, все будет мгновенно, как в кино: подлетели, лихой разворот, толпа высыпает из кузова и с криком «банзай» влетает в двери.

А тут все было медленно и печально, ну прямо как в моем организме во время пиковых ситуаций. Пока Федя выруливал, маневры крутил, на крылечко выполз заспанный джигит в милицейской форме: трет глаза, щурится от света, зевает...

На поясе – кобура.

Ну и что теперь?!

– Ты Ильяс? – очень кстати вспомнил я.

– Что?

Грузовик – военная сволочь, ревет как слон, не дай бог, перебудит всех джигитов в общаге!

– Ты Казбек?! – перекрикивая рокот грузовика, я на всякий случай поменял вариант.

– Казбек отдыхает после ночи! – милицейский джигит особо сладко зевнул и обозначил движение к двери. – Позвать?

– Да нет, сами справимся!

– А что привезли?

– Лекарство! – встряла Ленка.

– От чего?

– От варварства!

– Это что, типа новый грипп опять?

– Нет, это очень старый грипп! И очень тяжело лечится...

Ильяс не понял: пожал плечами и начал спускаться со ступенек.

Сейчас спустится и заглянет под тент – а до ствола ему дотянуться в десять раз быстрее, чем самый реактивный боец выпростается из затянутого кузова...

В этот момент Федя закончил парковаться: спрыгнул с подножки, мгновенно оценил ситуацию...

И, в два прыжка подскочив к крыльцу, с ходу пробил.

В тишине, секунду назад освободившейся от надсадного моторного рева, этот мясистый шлепок прозвучал особенно отчетливо:

– Бац!

Пробил душевно: Ильяс спиной вперед вернулся через три ступени к двери и рухнул как подкошенный.