— Ну и что? — отозвался Секст. — Зато сегодня мне будет хорошо, а это главное!

Он снова наполнил кружку и с вожделением к ней припал.

Калд Кэлий тоже наполнил свою кружку. А почему бы и нет? Они не на дежурстве. Может, их и побранят за то, что они вернулись в лагерь навеселе, но не такой уж это большой проступок.

— Знаешь, — сказал один из римлян, — если присмотреться к здешним девицам как следует, они не кажутся безобразными. У них есть… Ну, ты понимаешь, что я имею в виду?

Он окинул выразительным взглядом девушку, которая выкатила бочонок.

Кэлий еще не напился до одури — во всяком случае, не до такой одури, — поэтому предостерег:

— Поосторожнее. Если женщины сочтут, что ты ведешь себя слишком развязно, поднимут визг, и сюда живо сбегутся мужчины. Здесь не любят, когда цепляются к их женщинам… Впрочем, это и у нас не всем нравится.

— Знаю, знаю, — ответил легионер. — Но ручаюсь, что за серебряную монету смогу уговорить здешнюю красотку и подставить мне зад, и взять у меня в рот.

— Попробуй. Но если откажется, не приставай к ней.

Кэлий дернул подбородком в сторону полей.

— Не забудь, что мы здесь в меньшинстве.

— Конечно, конечно, — буркнул Секст таким тоном, что стало ясно — ему на это плевать.

Калд Кэлий и остальные легионеры переглянулись. Кэлий даже подумал, не двинуть ли Секста по голове и не уволочь ли обратно в Минденум. Если дурак собирается втянуть их в историю, лучше всего, пожалуй, так и поступить. Они пришли сюда для того, чтобы хорошо провести время, а не для того, чтобы восстановить против себя варваров.

Между тем Секст извлек из кошеля денарий и, держа монету на ладони, подошел к германской девушке. Она была почти с него ростом и почти так же широка в плечах, с крепкими зубами и высокой, упругой грудью.

Язык германцев Секст знал еще хуже, чем Кэлий, но пустил в ход все известные ему слова, а главное, жесты, которые говорили сами за себя. Девушка сказала что-то своей старшей подруге. Что именно, Кэлий не понял, но обе захихикали.

— Ну что, милашка? — обратился к ней Секст на латыни.

Вместо того чтобы дать ему пощечину или с оскорбленным видом удалиться, девушка повела его к одному из фермерских домов. Когда несколько минут спустя они вышли оттуда, на лице римлянина красовалась самодовольная ухмылка, а девица гордо показывала другой женщине полученный денарий.

— Тебе повезло, — сказал Кэлий.

Секст еще пуще расплылся в ухмылке.

— Слушай, если она пошла с ним, может, сходит и со мной! — воскликнул другой легионер, тоже доставая монету.

На сей раз переговоры оказались короче — молодая женщина уже знала, чего от нее хотят, и сразу дала ответ. Через некоторое время легионер выбрался из мазанки, улыбаясь, как идиот.

— Ну и девка! — восхищенно произнес он. — Ну и мастерица, клянусь Приапом!

Кэлий пошел следующим: раз девушка считает это чем-то вроде промысла и варвары не огорчаются, почему бы не воспользоваться случаем? Денарий, конечно, больше, чем он бы заплатил за такие же услуги в Ветере, ну и что? Здесь деньги все равно не на что потратить — не считая этого и пива.

— Много серебра, — радостно промолвила девушка, забрав у него монету.

К концу дня, она, наверное, станет самой богатой в здешней деревушке.

Внутри мазанки было темно. Девица без понуждения встала на колени, а Кэлий положил руку ей на затылок, в чем она ничуть не нуждалась. Девушка сделала все, как положено, и, когда он кончил, сплюнула на пол. Кэлий помог девице подняться, и они вместе вышли из дома.

Короче говоря, бойкая германка ублажила всех римлян, которые заодно прикончили целый бочонок пива. Обратно в лагерь они брели покачиваясь, безмерно довольные. Кэлий не мог припомнить другого столь же удачного дня.

Арминий уставился на горсть серебряных монет, которые показала ему деревенская девушка.

— Неужто твои сородичи убили и ограбили римлянина? — испугался он. — Если так, надо как следует спрятать тело, чтобы никто не узнал, какой смертью он умер. Легионеры жестоко мстят за смерть любого из них. Они…

Он умолк, когда девушка засмеялась.

— Мы никого не убивали, — сказала она и поведала, как именно заработала денарии. — Они платят так много за такой пустяк! Ты только посмотри на это серебро! Я и подумать не могла, что заработаю столько за целую жизнь! А заработала я все это меньше чем за час.

Арминий знал, кто такие проститутки, и во время службы у римлян сам несколько раз прибегал к их услугам для удовлетворения похоти. В Германии о подобном промысле до сих пор знали мало, возможно, потому, что деньги здесь почти не имели хождения. Но если страна окажется под римским правлением и повсюду войдут в обычай денежные расчеты… Сколько еще появится подобных девиц?

Отец веселой красотки не видел в случившемся ничего предосудительного.

— Она же осталась девственницей, значит, все хорошо, — утверждал он. — Раз в брачную ночь она окрасит постель кровью, с ней все в порядке. А об этом позаботилась моя жена. Все нормально — вот так!

Он показал большой палец.

— Но…

Арминию захотелось его ударить.

— Она продавала себя!

— И получила хорошие деньги, — подтвердил германец. — У этих римлян, судя по тому, как они разбрасываются серебром, оно сыплется аж из задниц. У многих вождей меньше денег, чем у нас сейчас.

Он посмотрел на Арминия.

— Вот у тебя есть столько?

— Есть, — буркнул Арминий.

Больше всего ему хотелось, чтобы этот человек бросил ему вызов — тогда с легкой душой можно будет его прикончить. Однако тот лишь бесил его своей дурацкой самодовольной ухмылкой.

Арминий снова попытался объяснить:

— Неужели ты не понимаешь? До того как римляне разбили поблизости свой проклятый лагерь, твоя дочь не сделала бы ничего подобного.

— Думаю, нет, — согласился отец девушки.

На какой-то момент Арминию показалось, что он его убедил, но этот жалкий человек продолжил:

— Конечно нет! Но кто до их прихода дал бы ей такую кучу денег за такую ерунду?

— Нам нужно от них избавиться, — настаивал Арминий. — Или мы уничтожим их, или они нас.

Старший германец уставился на него с выражением, которое, как надеялся Арминий, было просто непониманием.

— Почему ты хочешь избавиться от них, если они помогают нам разбогатеть? Я могу потратить часть этого серебра в их лагере, обменять на вещи, которые у них есть, а у нас нет. Моя дочурка хочет красивые гребни для волос. Трудно отказать ей в этом, поскольку именно она заработала деньги, а? Я даже могу вина купить, если захочу. Я могу и сам сделаться вождем!