– Вы на нее неадекватно реагируете. Я бы не рекомендовал встречу еще несколько дней.

– Если я ее не увижу, вы получите второй инфаркт от меня, – твердо произнес Олег. – Я хорошо себя чувствую и хочу ее видеть.

– Хорошо, – произнес врач. – Но обещайте, что не будете нервничать.

– Обещаю.

Врач кивнул и вышел.

Олег посмотрел на часы. Марии не было уже четыре часа. «Почему так долго? Главное, чтобы они снова не поссорились и она смогла ее привезти», – думал Олег.

В комнату осторожно постучали, и в дверь просунулась головка дочери. Она улыбнулась и произнесла: «Привет!», а затем прошла в палату. Ани с ней не было.

– Как себя чувствуешь?

– Маш, где мама?

– Не волнуйся, она там, в коридоре. Я решила, что сначала проверю тебя.

– Позови ее.

– Хорошо! Но ты обещаешь не нервничать? Я уж не знаю, что там у вас произошло. С учетом, что выглядели вы оба не лучшим образом. Вы дрались? – вдруг спросила она.

– Ма-а-аш, – Олег выжидательно смотрел на дочь.

Мария взмахнула руками.

– Ладно, ладно… Никто не хочет мне ничего сказать… Мама молчит, ты молчишь. Сумасшедший дом какой-то.

С этими словами она вышла из палаты.

Спустя минуту в палату зашла Аня. Она закрыла дверь и прислонилась к ней, не пытаясь к нему подойти. Они молча смотрели друг на друга несколько минут. Затем Аня тихонечко дернулась, смахнула с лица какую-то одну, видимую ей пылинку и задала вопрос:

– Как себя чувствуешь?

– Спасибо, гораздо легче.

И снова тишина. Олег потянул руку по направлению к ней.

– Ты, может, все-таки подойдешь, а то я, боюсь, не смогу подойти к тебе.

– Да, конечно, – Аня оторвалась, наконец, от двери и подошла к кровати, но не к нему, а встала в ногах.

Олег сморщился и выругался про себя.

– Ань, ты можешь подойти ко мне или тебе что-то мешает это сделать?

– Я боюсь тебе навредить, – произнесла она, глядя в пол. – В прошлый раз мое приближение ничем хорошим не закончилось.

– В прошлый раз я был слаб. Сейчас я чувствую себя отлично, и я все помню, – добавил Олег. Она вскинула на него глаза.

– Хочешь послать меня к чертовой матери?

Олег тихонько пробормотал себе под нос: «Не дождешься!» – и уже громко:

– Я хочу, чтобы ты подошла ко мне!

Она быстро перешла к нему, и он наконец взял ее за руку. Проведя пальцем по шрамам на запястье и продолжая безотрывно смотреть на них, Олег попросил рассказать, как все произошло и когда.

– Олег, я прошу тебя, давай не сейчас. Я расскажу тебе все, но сейчас тебе нельзя нервничать, я не хочу, чтобы это опять повторилось и… – она не договорила и замолчала.

– Это повторится, если ты мне не расскажешь, потому как я буду жутко нервничать, находясь в неведенье.

В палату заглянула Мария.

– Как вы тут? – спросила она.

– Все хорошо, дашь нам немного поговорить? – попросил ее Олег.

Мария, увидев, что все вполне себе мирно, а папа спокоен, кивнула и скрылась за дверью.

– Вы поссорились, да?

– Ну не то чтобы. Просто твоя дочь сказала, что она мне никогда не простит, если тебя… – Аня не договорила.

– Меня бы она тоже не простила, если б с тобой… – он кивнул в сторону запястья.

– Ей просто страшно, сколько бы она ни строила из себя взрослую, по сути она ребенок. И ей важно знать, что у нее есть тыл. В этом я ее очень понимаю. А мы с тобой рушим ей этот тыл, – Аня вздохнула, тихонечко вытянула свою руку из его и отошла от него к окну.

– Это случилось в первый день приезда на съемочную площадку. Круто, да, я начала карьеру режиссера, – Аня повернулась к нему с улыбкой, но Олег не ответил на нее, и Аня опять отвернулась к окну. – Я приехала сюда, в эту глушь и собралась тут снимать фильм, который никогда не снимала. В меня поверила куча народа. Они приехали сюда за мной, а мне хотелось только одного – закрыться в этом фургончике и чтобы ты пришел, и к черту этот фильм, – на этих словах голос Ани дрогнул и слегка сорвался на крик. – А ты был за тысячи километров от меня. В тот вечер я сидела у себя, пила вино и все думала о том, что я натворила, и я даже не могу точно сказать, как это все произошло. Мне просто не захотелось больше жить. Я вдруг четко осознала, что месяц назад разрушила свою жизнь. Причем своими собственными руками. Я взяла нож и… Потом села на кровать и ждала.

– Почему ты не позвонила мне? – прошептал Олег.

– Потому что я сделала тебе больно. Потому что я сама попросила тебя отпустить меня. Потому что я думала, что ты меня уже не простишь.

Олег молчал.

– Меня спас Илья.

– Илья?

– Это мой помощник.

«И теперь ты без него как без рук», – подумал Олег.

– Он зашел в фургон сказать мне, что на завтра обещают дождь и нам придется менять план по съемкам. А увидел меня, лежавшую на кровати. Я успела потерять сознание. У нас на площадке всегда дежурит бригада скорой. Их он и позвал.

Аня отвернулась от окна и приблизилась к Олегу.

– Он позаботился обо всем. Уговорил ребят из скорой никуда не сообщать об этом случае, а на съемочной площадке всем сказали, что у меня подскочило давление, – Аня усмехнулась. – Они деликатно сделали вид, что поверили. Вот и все.

«Значит, когда она, улыбаясь с фотографий, выкладывала виды съемок, под рукавами ее одежды заживали раны от порезов», – пронеслось в его голове. Олег слегка привстал на кровати, Аня тут же бросилась к нему и начала руками укладывать обратно, он перехватил ее руки и поцеловал сначала в одно запястье, а потом во второе, точно в место порезов, а потом соединил ее руки вместе и прижался к ним лицом. Прошло несколько минут. Олег все это время думал о том, что теперь к его чувству вины за совершенное двадцать с лишним лет назад и за подвал прибавится новое. И это надо будет вынести. А у него теперь сердце, говорят, слабое. «Я никогда не научусь ее чувствовать. Я отпускаю ее, когда не надо, и держу рядом, когда надо отпустить».

В палату снова заглянула дочь.

– Родители, ну хорош уже. Я там вся извелась уже, – увидев отца, склонившегося над руками мамы, она посмотрела на Аню и быстро спросила: – Все в порядке?

Олег оторвался от рук жены, повернул лицо в сторону дочери и, улыбнувшись, произнес:

– Уже да!

Затем откинулся на подушки. Посмотрел на них обеих и весело произнес:

– Ну, как вы будете меня выхаживать?

Выхаживали они его по очереди. Когда у Ани был занят день, с ним была дочь, а Аня приезжала ночью. И наоборот. Через три недели Олега выписали, взяв с него обещание вести здоровый образ жизни, не нервничать, и выдав кучу рецептов, а также вдоволь нафотографировавшись с ним и Аней и собрав автографов для всей больницы. Они еще просили устроить для них концерт, но Аня воззвала к их разуму и заявила, что ни о каких песнях сейчас не может быть и речи.