За спиной послышались шаги, и голос Лёхи поинтересовался, как идут дела. Феликс не ответил, продолжая изучать пространство. Тогда Лёха сам заглянул в комнату.

– А фраерок где?

– Мне тоже интересно.

– Слинял, что ли?

От удивления он довольно бесцеремонно оттолкнул плечом гостя и ворвался в комнату. Подёргав закрытые и заклеенные фрамуги окна, Лёха разворошил коробки, заглядывая в каждую поочерёдно, после выскочил из комнаты, снова толкнув Феликса.

Оббегав квартиру, убедившись, что все окна закрыты и дверь заперта, он вернулся обратно и произнёс задумчиво, глядя в спину гостя:

– А куда он подевался?

– Фокусник. В цирке раньше работал. И не такие трюки может исполнять. – Из внутреннего кармана Феликс извлёк портмоне, вытащил несколько купюр и протянул Лёхе. – Спасибо за содействие.

– Да ладно. – Он даже как-то нехотя взял деньги. Вид у Лёхи был озадаченный. – Фокусник, надо же… Тогда понятно. В таком прикиде только в цирке и работать. Давай домой к нему поедем? Покараулим сколько надо – бабла больше не надо. Хоть до ночи будем сидеть.

– Благодарю за щедрое предложение, но дома он уже не появится. – Стряхнув с пальто невидимые соринки, Феликс направился в прихожую. – Отвези меня в гостиницу.

Возвращались молча. Лёха даже музыку включать не стал, настолько он был под впечатлением от исчезновения фокусника из запертой квартиры. Просветы в тучах затянулись сплошной свинцово-серой мглой. Над берегами Невы частыми электрическими вспышками замелькали молнии. Хоть и были грозы поздней осенью большой редкостью, но всё же воздух ощутимо вибрировал самым настоящим надвигающимся грозовым штормом.

Высадив пассажира у «Астории», Лёха сказал звонить, если ещё понадобится помощь, попрощался и уехал, торопясь попасть домой до начала погодного светопреставления.

Поднявшись на этаж, Феликс направился было к себе, как вдруг его взгляд зацепился за нечто странное. Замедляя шаг, он прошёл мимо своей двери и остановился у номера Сабуркина. Дверная металлическая ручка едва заметно, мелко подрагивала. Феликс поднёс к ней пальцы и, не касаясь, ощутил колючее статическое напряжение. Постучав в дверь и не получив ответа, Феликс посмотрел по сторонам, убедился, что коридор пуст, и одним коротким ударом плеча выбил замок.

Валентина он обнаружил на полу в большой комнате. Бывший десантник сидел на ковре с закрытыми глазами и раскачивался из стороны в сторону, сдавливая виски ладонями, а в пространстве комнаты парили все имевшиеся в ней металлические вещи и предметы интерьера – даже то, что было закреплено и привинчено, летало в воздухе вместе с болтами и крепежом. Двигались предметы вращаясь вокруг своей оси по двум непересекающимся параболам, и место максимального сближения этих парабол находилось как раз над головой Сабуркина.

– Мадре миа… – выдохнул Феликс и бросился к выходу.

В коридоре он едва не столкнулся с Германом. Парень возвращался от питерского юриста.

– Феликс, в общем, мы нормально съездили… – начал Гера, но директор лишь отмахнулся, торопясь к себе. – Что-то случилось?

Он пошёл следом и заглянул в номер Феликса. Мужчина копался в своей дорожной сумке, расстёгивая внутренние карманы. Затем он что-то вытащил оттуда и поспешил обратно.

– Да что случилось-то?

– Потом, потом! – процедил Феликс, скрываясь в номере Валентина.

Так как дверь он не захлопнул, Гера последовал за директором. Зайдя за ним в комнату, Гера ахнул:

– Матерь божья!

– Стой где стоишь, не приближайся! – бросил на ходу Феликс.

Сам он подошёл к Сабуркину, продолжающему раскачиваться с закрытыми глазами, разжал ладонь, и Герман увидел, что именно Феликс достал из своей сумки – две монеты, серебряные рубли Николаевских времён. Присев на корточки перед Валентином, Феликс медленно, с двух сторон, стал приближать монеты к его голове. По мере приближения серебряных кругляков он перестал раскачиваться, затем опустил руки, и Феликс приложил монеты к его вискам. Ощутимое напряжение в воздухе пропало, словно некто выключил электрогенератор, и всё, что крутилось в воздухе, посыпалось на пол.

В следующий момент за окнами прогремел оглушительный громовой раскат и хлынул ливень.

Феликс уложил Сабуркина на диван, где он сходу провалился в сон, больше похожий на беспамятство, и вместе с Герой они принялись приводить в порядок номер, возвращая металлические предметы на места и попутно обсуждая допрос пана Бжнецкого.

– То есть ты буквально на минуту вышел из комнаты, а он исчез? – Гера собрал с ковра ложки с вилками и положил на столик у холодильника.

– Да. Похоже, Бжнецкий применил один из колдовских приёмов – «мотус ин спатио», перемещение в пространстве на небольшие расстояния.

– Ты знал, что человек на это способен, и всё равно оставил его одного?

– Боюсь, это станет полной неожиданностью, но я не могу предусмотреть всё на свете. И даже ошибки могу совершать, что вообще уж ни в какие ворота не лезет. Не думал я, что Бжнецкий способен на «мотус ин спатио» – такое перемещение многих сил и умений требует. Но значит, в последние девяносто лет, что мы не виделись, проходимец даром время не терял.

Сжав руку в кулак, Феликс выщелкнул из перстня золотой коготь и, используя его как острие отвёртки, принялся завинчивать крепёж настенного бра.

– Хоть что-то ценное успел ты разузнать? – Расставив по местам лампы с металлическими ножками, статуэтки и пару декоративных подсвечников, Гера встал на колени, высматривая, не закатилось ли чего под мебель.

– Получается, существует некое общество. Его члены используют эликсир долголетия и следят за алхимиками, чтобы много не болтали. Даже за теми, кто уже не практикует и с обществом никак не связан. И председатель этого общества оперативно позаботился о том, чтобы дружественный мне алхимик замолчал навсегда, как только он начал задавать вопросы.

– Кому он их задавал? – Вытащив из-под кресла чеканную вазочку, Гера выпрямился и огляделся, куда бы её поставить.

– Не знаю. И не могу с уверенностью сказать, врал Бжнецкий или хоть относительную правду говорил. Существует некое общество или кто-то один за всем этим стоит, а он при этом «председателе» на побегушках.

– В смысле? – изумился парень. – Ты же на раз считываешь людей по их реакциям.

– Обычных людей – да. Но пан Бжнецкий слишком долго крутился среди тех, кто умеет владеть своими эмоциями и способен замещать даже бессознательные реакции. Среди тех, кто шутя обманет и детектор лжи, и пентотал натрия.

– Сыворотку правды?

– Да, так называемую.

Закончив с бра, Феликс убедился, что светильник хорошо прикреплён к стене, после подошёл к Сабуркину и склонился над ним. Размеренное дыхание, едва заметно подрагивающие ресницы – Валентин спал, и даже частые громовые раскаты не тревожили этого глубокого сна.