Придерживая одной рукой шляпу, пан Бжнецкий мчался по пустынной набережной к жилому комплексу, где можно было скрыться во дворах или привлечь внимание людей к погоне, попросить о помощи. Но метров через пятьсот набережную перерезала проезжая часть с односторонним движением, куда, с нарушением всех правил, и заехала «БМВ», бросаясь наперерез беглецу. Пан Бжнецкий невольно стал замедлять темп. Феликс догнал его, сквозь заранее открытую заднюю дверь толчком в спину отправил в салон машины и запрыгнул следом. Дверь захлопнулась, «БМВ» развернулась и понеслась к выезду сострова.

Отдышавшись, пан Бжнецкий поправил шляпу, посмотрел на Феликса и произнёс с кривой усмешкой:

– Какая неожиданная встреча!

– Я бы даже сказал – романтическая, – в тон ему ответил Феликс. – А ты как будто и не рад этой встрече?

– Отчего же вдруг посетили такие мысли?

– Так вроде показалось, что ты бежал от меня, а не ко мне. И радости особой что-то тоже не заметил ни на лице, ни на затылке.

– А напрасно. – В голосе пана Бжнецкого зазвучали тёплые, почти дружеские нотки. – Я ведь и впрямь рад тебя видеть. Страшно подумать, сколько времени прошло с момента последней нашей встречи. А кто наш лысый друг за рулём? Не хочешь нас представить?

– Побереги своё красноречие, скоро оно тебе понадобится.

– Куда хоть едем, можно узнать?

– В гости к нашему лысому другу.

Под давлением взгляда Феликса пан Бжнецкий замолчал и отвернулся к окну, за которым стремительно проносился пасмурный городской пейзаж.

Площади и здания с вековыми историями оставались позади. «БМВ» держала курс к районам панельных многоэтажек.

На одном из домов мелькнула табличка: «Проспект Большевиков». Машина свернула во двор и остановилась у семиэтажного дома, весь фасад которого был в каких-то пятнах и потёках. Со всех сторон зажатый домами узкий двор, ржавые металлоконструкции детской площадки, пара деревцев, переполненные мусорные баки и раскисшая грязь придомовых участков, огороженных железными заборчиками.

Выйдя из салона, Лёха направился к двери подъезда, снизу доверху заляпанной обрывками объявлений. Пока он возился с домофоном, Феликс вытащил из машины пана Бжнецкого и, придерживая его за плечо, повёл в подъезд.

Квартирой Лёхи оказалась замусоренная двушка на втором этаже, в которой, казалось, не делали ремонта с момента постройки дома.

– А где у нас тут комната переговоров? – поинтересовался Феликс, не отпуская плеча своего спутника.

– Сюда, сюда. – Лёха распахнул дверь комнаты непонятного назначения. Помимо продавленного диванчика, пары стульев и заставленного всяким хламом деревянного стеллажа, по углам громоздились коробки, какие-то вещи, а одежда с обувью просто лежали на полу. Поставив стул по центру комнаты, Лёха сделал приглашающий жест рукой и сказал, обращаясь к Феликсу: – Я вам не нужен для переговоров? Могу выступать переводчиком.

– Спасибо, нет.

– Тогда я на кухне. Кричите, если понадоблюсь.

Как был, в пальто и шляпе, пан Бжнецкий уселся на стул, положил ногу на ногу и стал покачивать носком ботинка. На стоящего над ним Феликса он смотрел без страха, но и без вызова. В его стеклянных глазах каких-то эмоций вообще не читалось, лишь чуть кривились углы рта, готовясь улыбнуться.

Насмотревшись на непроницаемое лицо с орлиным носом, Феликс произнёс:

– Почему ты от меня убегал?

– Ты догонял, вот я и убегал.

– Ты убегал, поэтому я догонял. Так почему ты убегал?

– Мы с тобой как-то не очень хорошо расстались в прошлый раз. Да и в позапрошлый тоже. Я и подумал – вдруг опять плохо расстанемся, так лучше вовсе не встречаться.

– Если хочешь, чтобы хоть раз расстались хорошо, ответь на пару вопросов.

– А если не отвечу? – На узких губах заиграла усмешка, но глаза остались пустыми.

– Тогда плохо расставаться начнём прямо сейчас. – Феликс сжал пальцы в кулак, и с тугим щелчком из перстня с монограммой «F» выскочил золотой «коготь». – Нет желания играть с тобой, Бжнецкий. Давно хотел пустить тебе кровь и смотреть, как она вытекает.

– Да что ж такого-то случилось? Какие такие возникли вопросы, что тебе понадобились мои ответы?

– Зачем тебе семь флаконов эликсира долголетия? Сам всё не выпьешь, а он не хранится. Для кого взял?

– Для друзей.

– У тебя появились друзья? Ничего себе новости. Давай-ка поподробнее.

– Да ничего особенного, – пожал плечами пан Бжнецкий. – Сложилось у нас небольшое общество с двадцатых годов, вот и приобретаем эликсир для внутреннего пользования.

– Что за общество? Чем занимается?

– Ничем общественно полезным, – с усмешкой ответил он. – Так, по мелочи. Небольшой клуб по интересам.

– Прежде ты предпочитал крутиться возле больших клубов по интересами. Мельчать изволишь?

– Видимо, старею, да.

– И чем же вашему мелкому клубу помешал алхимик Птоломцев?

– Кто?

– Родион Яковлевич Птоломцев, давно отошедший от дел алхимик. Его убили на днях.

– А, да-да-да, что-то слышал. Неудобные вопросы начал задавать.

– Какие? Кому?

– Не настолько я близок к председателю, чтобы знать подробности.

– Родион был связан с вашим обществом?

– Нет, но мы за ним на всякий случай наблюдали.

– На какой такой случай?

– Да у нас все алхимики – и практикующие, и от дел отошедшие – под присмотром. Мало ли что. Они народ непредсказуемый.

В кармане чёрного полупальто зазвонил телефон. Феликс достал аппарат и посмотрел на дисплей – звонил Герман.

– Одну минуточку. – Феликс вышел из комнаты, притворил за собой дверь и ответил на вызов: – Слушаю.

– Феликс, звонил твой Владимир, дал телефон питерского юриста. Я с ним уже связался. Он говорит – берите оба дела и подъезжайте ко мне в офис. Могу прямо сейчас с Антоном поехать к нему.

– Хорошо, поезжайте.

– Я точно тебе не нужен? Не знаю, сколько это времени займёт.

– Езжай спокойно, не нужен пока.

– «Тойоту» возьму?

– Да, бери. Всё, Гера, я занят. Потом расскажешь, как всё прошло.

Сунув телефон в карман, Феликс открыл дверь и замер на пороге. Стул в центре комнаты пустовал. Зайдя внутрь, он огляделся. Спрятаться в маленьком захламлённом помещении было негде, заклеенное с прошлой зимы окно оставалось закрытым. Феликс беззвучно прошептал заклинание против отвода глаз, но фигуры в вишнёвом пальто не возникло. Пан Бжнецкий просто испарился из закрытой комнаты.