Мелькнула тревожная мысль, что отцу стало плохо. Впрочем, голос папы не звучал болезненно.

– Боря, мне нужно срочно отъехать, – подошел Петр к Борису. – По семейным обстоятельствам.

Борис кивнул, разрешил. Борька директор, а он, Петр, подчиненный, должен радоваться, что начальство его отпустило.

От бессильной ненависти свело губы.

В машине он с минуту посидел, заставив себя успокоиться.

Утреннего плотного потока в город уже не было, доехал он быстро.

– Пап, что случилось? – спросил Петр, когда отец отпер дверь.

– Проходи. – Отец отступил в сторону. Закрыл за Петром дверь, повернул ключ в замке.

– Что случилось, папа?

Отец молча прошел в комнату, служившую ему кабинетом, сел за письменный стол, которому было не меньше полувека. Маленький Петр когда-то изрезал ножом одну из ножек.

– Где пистолет? – Отец поднял на сына глаза.

Надо было разыграть удивление, но Петр не стал этого делать. Подвинул стул и сел напротив отца.

– Рассказывай!

– Как ты узнал? – усмехнулся Петр.

– Я опер, – напомнил отец. – Догадался поинтересоваться, не было ли еще смертей на вашем предприятии.

– Твой интерес не вызвал подозрений?

– Нет, не беспокойся. Где пистолет?

– На заводе, – вздохнул Петр.

– Опрометчиво!

– Нет. Он хорошо спрятан. Опрометчиво было хранить его в машине. Или дома.

До последних дней пистолет хранился в тайнике на даче, отец принес его лет двадцать назад. Время тогда было сложное, и лишнее оружие в доме не казалось лишним.

Отец тогда занимался оперативной работой, достать оружие для него большой проблемой не было.

– Ты говорил, что пистолет чистый.

– Я говорил, что из него никого не убили. Это не значит, что пистолет не попал в поле видимости. Рассказывай, Петя.

– Пистолет могут связать с тобой?

– Нет! Тогда масса оружия пропала. Рассказывай!

Петр молчал.

– Абросимов – твоя работа?

– Почему ты не спрашиваешь, моя ли работа Киямова и Вахрушин? – Петру не вовремя стало весело. Нервное, наверное.

– Потому что знаю, что твоя. Не тяни время, Петя. Что ты устроил на заводе, что пришлось убирать свидетелей? Подпольное производство?

– Почти, – признался Петр. – Не совсем, но… почти.

– Зачем убивать? – серьезно спросил отец. – Тебя шантажировали?

– И да, и нет.

Шантажировала его только Киямова. Николаич и Олег были счастливы, что имеют возможность получать хорошие деньги.

Николаич, правда, выпивать начал, но Петру до разборок начальника цеха со своей совестью особого дела не было.

– Почему понадобилось убивать?

– Потому что речь идет о приборах с военной приемкой, – вздохнул Петр. – Я мог отправиться в тюрьму на много лет. Очень надолго.

– Ты продавал приборы террористам?

– Нет! Черт возьми, мне плевать, кому я их продавал. Приборы двойного назначения, их можно использовать где угодно. Заказчик меня не знает, и это главное.

– Ты уверен?

– Уверен! Я вышел на него по интернету. Мы никогда не виделись. Даже Николаич с заказчиком никогда не встречался, только Вахрушин, водила этот. Его Николаич нашел. Вахрушин отвозил приборы, заказчик перечислял мне деньги. Счет за границей, никто на меня не выйдет.

Старый мент постучал пальцами по столу.

– Ты пытался вычислить заказчика?

Взгляд у отца был тяжелый, пытливый и усталый.

– Я его вычислил. – Петр сходил на кухню, достал из холодильника бутылку минералки. Вернулся, снова сел на стул. Пить не хотелось, но он сделал глоток. – Первые полгода ездил за Вахрушиным.

Отец тяжело смотрел на него в упор.

– Не беспокойся, я делал это аккуратно. За приборами он посылал своего охранника, но я его вычислил, заказчика. Интернет великое дело.

– Кто он?

– Не скажу, – вздохнул Петр. – Даже тебе. Незачем.

– Не дури! Я должен знать все.

– Почему не напоминаешь, что всегда учил меня жить по закону? – невесело улыбнулся Петр.

Отец молчал.

– Я бы жил по закону, папа, если бы он у нас был. Но у нас беззаконие, ты это лучше других знаешь. Одни работают, другие яхты строят. – Петр потер виски. – Если нет связей, всю жизнь будешь сидеть в нищете.

Петр не сидел в нищете, зарплата у него была очень приличная по меркам любой страны, но он знал, папа поймет все правильно.

Отец молчал.

– Для меня не деньги главное. Мне было обидно.

Слово было неподходящее, детское, но другого Петр не подобрал.

Отец сцепил пальцы и потребовал:

– Теперь обо всем в деталях и с самого начала.

Рассказать папе обо всем подробно было необходимо, он один мог помочь сыну.

Петр начал не с начала, с главного.

– Есть человек, который меня видел… – вздохнул он.

* * *

Борис оторвался от двери, молча переобулся, бросил пиджак на тумбочку под зеркалом. Инна терпеть не могла беспорядка, но только равнодушно посмотрела на валяющуюся одежду.

– Я понял, как можно красть приборы. – Он подошел к жене, наклонился над креслом.

– Боря, ты женился на мне из-за папы? – спросила Инна то, что сейчас не имело никакого значения.

Борис слегка покачался, нависая над ней.

– Я не любил Киямову, – неохотно выдавил он, выпрямляясь. – Я вовсе ее не любил и никогда бы на ней не женился.

– Я тебя спрашиваю не про Анфису, про себя!

– Наплевать, почему я женился! – Он резко выдохнул. – Сейчас я все отдам ради тебя и Мишки! Даже жизнь. Ты можешь не верить, но это так. Это так, поверь, Инна!

Она помолчала и устало спросила:

– Как можно красть приборы?

Борис за руку потянул ее с кресла.

– Сделай мне кофе.

Инна послушно поднялась, направилась на кухню. Муж шел следом.

– Я хочу, чтобы вы с Мишей куда-нибудь уехали, – решил Борис. – Мне так спокойнее.

– Я никуда не поеду!

– Тогда просто отвези Мишку к родителям, – сдался он. – Соври что-нибудь. Ну… Я должен уехать в командировку и беру тебя с собой. Сама отвези, я не хочу появляться с ним на улице.

Инна кивнула.

– Как можно красть приборы? – подавая Борису кофе, тихо спросила она.