Избавиться от Николаича и водилы Вахрушина было необходимо, и если бы это не произошло сейчас, это пришлось бы осуществить чуть позже. Долго поставлять приборы, чтобы этим не заинтересовались соответствующие службы, невозможно. Первое, что Петр обдумал, когда окончательно решил рискнуть, это пути отступления.

И ментов, и фээсбэшников смерть Николаича и Вахрушина должна была удовлетворить. Николаич организатор, водила – связник. Заподозрить Петра никто бы не смог.

Организатор, то ли его совесть замучила, то ли просто спьяну, свел счеты с жизнью. Такое бывает.

А связника перед этим ликвидировал, чтобы тот не смог его выдать.

Анфиса просто поторопила события.

Как убирать свидетелей, Петр продумал давно и действовал, когда это потребовалось, почти автоматически. Связнику послал эсэмэску якобы от Николаича, а Николаичу эсэмэску якобы от связника. Сделать так, чтобы в телефоне высветился нужный номер, даже школьники умеют.

Операцию можно было считать идеальной. Николаич, не дождавшись Вахрушина, выпил отравленный коньяк, а водитель получил пулю в голову.

Вспоминать, как он выстрелил в Олежека, Петру было неприятно.

Петр парня практически не знал, его нашел и предложил Николаич. Петр тогда демонстративно не стал вдаваться в подробности. Если Николаич считает, что парень не подведет, то и ладно.

Вспоминать выстрел было неприятно, потому что парень стоял слишком близко. Кровь едва не брызнула Петру на одежду.

Петр был плохим стрелком, но в водилу промахнуться просто не мог. В Анфису тоже. Он специально подошел вплотную к забору, дожидаясь, когда она появится на крыльце. Оно было в нескольких шагах от забора.

А вот с Борькой не повезло. Подобраться к нему близко Петр не смог. Поэтому и промахнулся оба раза.

Впрочем, теперь это не имеет значения. Папа сделает все, как надо.

Петр кивнул охраннику на стоянке, сделал пару шагов по направлению ко входу в здание, развернулся и направился дальше, к Лериному салону красоты.

Ему повезло, она стояла у ресепшена, провожала очередную клиентку.

Петр потянул ее за руку, вывел на крыльцо.

– Мне нравится, что я в любую минуту могу тебя увидеть, – признался он.

Она отчего-то смутилась, отвела глаза.

Все последние дни он думал, что видит ее насквозь. Ему и сейчас так казалось, вот только то, что он видел, впервые не порадовало.

Не потому что Лера ему не обрадовалась. В том, что она не пытается его обмануть, он не сомневался. Просто он никогда не сможет рассказать ей о себе все, как папе. Она не поймет.

От этого стало тоскливо, грустно. Удовлетворение, которое возникло, когда он час назад передал отцу спрятанный во дворе завода пистолет, пропало.

– Лера… Тебе со мной плохо? – наклонился он к ней.

– Нет, что ты! – Она подняла на него глаза. В них было удивление. Он не сомневался, что она посмотрит именно так. – Мне с тобой хорошо.

– Правда?

– Правда. Почему ты вдруг засомневался?

– Не знаю. Наверное, потому что ты мне необходима, и я боюсь, что я тебе не очень нужен.

– Не бойся, – улыбнулась она.

Напротив крыльца остановилось такси, выпустило даму лет сорока в длинном платье. Подходя к крыльцу, дама приподняла подол рукой.

– Лерочка!.. – Дама с любопытством оглядела Петра.

Он обошел даму и быстро двинулся ко входу на предприятие. Через несколько метров оглянулся. Ни Леры, ни дамы на крыльце не было.

Петр никогда не видел в Анфисе Киямовой женщину, за которой можно ухаживать. А сейчас неожиданно подумал, что Анфиса его бы поняла.

С Анфисой они были бы командой.

* * *

– Инна! – Голос срывался, Борису казалось, что он не в состоянии перекричать шум трассы. – Инка!

Она появилась из ближайших кустов. Они кинулись друг к другу одновременно, как в плохой мелодраме.

– Господи, как я испугался! – прошептал Борис.

– Убить пытаются не меня, – невесело напомнила Инна.

Она смотрела на него с тихой ласковой грустью.

Раньше она никогда на него так не смотрела.

– Узнал что-нибудь?

– Узнал, что Петр мог в меня стрелять. – Борис подтолкнул жену к машине.

– Боря, мне не верится, – призналась Инна.

– Мне тоже, – кивнул он.

Черт… Все говорит о том, что главный в этом деле Петр, а не верится.

Борис сел за руль, дождался, когда жена усядется рядом, пристегнется.

– Что ты вздыхаешь? – спросил он, косясь на жену.

– Мне кажется, что ты какой-то другой. Новый.

– Это плохо?

– Хорошо, – засмеялась Инна.

– Я другой, – уверенно сказал Борис, выводя машину на трассу. – Я теперь сам управляю своей жизнью.

– В каком смысле? – не поняла Инна.

– В прямом. Раньше я делал то, чего от меня другие ждут. Это трудно объяснить…

– Кажется, я понимаю.

– А теперь я делаю только то, что считаю нужным. И всегда будет так.

– Боря, ты меня любишь? – помолчав, вздохнула она.

– Больше всего на свете! – Он подумал и добавил: – Наравне с Мишкой.

Ему нужен ключ от запасных ворот. Почему-то иметь в кармане ключ казалось сейчас очень важным.

На машину Инны пропуск на служебную стоянку выписан не был. Борис остановил авто недалеко от шлагбаума.

– Поднимусь ненадолго на работу. Я быстро, минут пять.

Инна кивнула.

Путь через стоянку был короче. Борис посмотрел на оставленные за шлагбаумом машины, поколебался, но прошел дальше, к раскрытой настежь калитке в огораживающем территорию предприятия заборе. Снова поколебался и вернулся к шлагбауму.

Машину Петра было видно хорошо. Дешевая светлая «Киа» стояла на положенном ей месте. Такие машины пользуются большим спросом у таксистов, работающих в экономклассе.

Зарплата позволяла Петру купить машину получше.

Борис вернулся к жене.

– Здесь Петр. Не хочу с ним встречаться. Поехали домой. Вечером приеду, мне нужно кое-что взять.

Петр позвонил, когда они поднялись в квартиру.

– Борь, ты где? – озабоченно поинтересовался заместитель.

– Прихворнул что-то, – соврал Борис. – Не приеду сегодня.

– У тебя случайно не ковид? – забеспокоился Петр.

– Не ковид. Да и привитый я. Так… Вроде как отравился.

– Поправляйся.