— А что с кораблем? — перебил его Бобьен. По тону было ясно, что все остальное его вообще не волнует. Он ткнул указательным пальцем в стол и сурово изогнул бровь. — Доложите мне о корабле. Этот приказ я отдал вам лично.

— Я с должным уважением отношусь ко всем вашим распоряжениям, сэр, — ответил Санк-Марс. — Но на самом деле, сэр, я не собирался посещать корабль. Я поехал туда, чтобы переговорить с охранником в будке. Именно там я выяснил из регистрационного журнала, что в момент смерти Артинян находился в доках вместе с Каплонским. Как только я получил эту информацию, я понял, что должен встретиться с капитаном корабля…

— Как же ты это понял? — съязвил Лапьер.

— Вы пошли на прямое нарушение моего приказа, — стоял на своем Бобьен.

— Сэр, ваш приказ относительно корабля касался расследования дела об угнанных машинах. Но на корабле я не занимался этим расследованием, я только выяснял, сколько времени корабль находится в порту и как долго капитан намерен там еще оставаться, чтобы при передаче этой информации Андре вместе с регистрационным журналом он был в курсе дела. Не мог же я просто уйти оттуда вместе с этим журналом — а вдруг корабль должен был сразу же отплыть! Разве не так?

— Вы, Эмиль, слишком долго занимаетесь разведением лошадей. Это вам не дерьмо за ними убирать!

Трамбле поднял руку.

— Вы хотите еще что-нибудь добавить? Кто-нибудь из вас?

Противостоящие стороны сочли за благо не раздувать ссору.

— Ну, ладно. Я принимаю решение прекратить это обсуждение и рекомендую вам впредь друг на друга не жаловаться. Санк-Марс, я вас оправдываю за недостаточностью улик. Наказания не последует. Тем не менее я высказываю вам справедливое замечание — расследование этого убийства прерогатива Андре…

— Тогда почему же он им не занимается?

— Да хватит вам! Расследованием убийства Артиняна занимается Андре. Все. Точка. Вы Санк-Марс, не имеете права вмешиваться в это дело и утаивать улики. Вы не будете пытаться проводить параллельное расследование. И вообще, лучше бы вам держаться от него подальше, черт возьми. Вам ясно?

Санк-Марс кивнул.

— Андре, больше Эмиль не будет тебя беспокоить. А ты берись за дело поплотнее. Мне нужны результаты.

Лапьер протянул руку через стол.

Санк-Марс внимательно рассматривал протянутую руку.

— Сначала ты хочешь, чтобы твоего коллегу наказали, а потом собираешься пожать ему руку?

— Перестань, Эмиль, не надо обижаться.

Санк-Марс без особого энтузиазма пожал его руку.

— И вот еще что, — заявил капитан Жиль Бобьен. Все четверо мужчин как по команде откинулись в креслах на спинки, ожидая услышать очередное замечание, не имеющее отношения к делу. — Детектив Мэтерз!

— Да, сэр.

— Вы являетесь младшим напарником Санк-Марса, и вам надлежит докладывать о любых нарушениях полученных им указаний. Иначе вы отправитесь патрулировать улицы гораздо быстрее, чем произнесете «Джеки Робинсон».

Санк-Марс хотел его спросить, что он знает о Джеки Робинсоне, который начинал свою профессиональную бейсбольную карьеру как чернокожий в бейсбольной лиге белых в Монреале, но вовремя одумался.

Мэтерз лишь ответил:

— Так точно.

— И еще одно, — продолжал Бобьен. — Как руководитель операции я отстраняю вас обоих от любого дальнейшего в ней участия. Ваше участие до настоящего времени получило должную оценку, но вам обоим следует напомнить, что значит должностная субординация. Санк-Марс, вы свободны.

Мужчины переглянулись.

Реми Трамбле выключил магнитофон.

— Мы закончили. Напоминаю, что все здесь сказанное должно остаться в этих стенах.

Довольный Андре Лапьер подхватил регистрационный журнал.

— Тебе надо будет проверить, кто еще был на борту корабля в тот день.

— Это мое дело, Эмиль, — сказал Лапьер и первым направился к выходу. Санк-Марс оставался сидеть, а Мэтерз стоял рядом, как будто ждал указаний. В кабинете царило молчание.

В конце концов Мэтерз высказал вслух очевидное, хотя и не был в этом до конца уверен.

— Я так думаю, нас от этого дела отстранили.

— Неужели? — переспросил Санк-Марс.

— Эмиль… — собрался было возразить Мэтерз, но продолжать не решился.

Санк-Марс встал, обошел подчиненного и шепнул напарнику на ухо:

— Только в этих стенах.

Он резко выпрямился, какое-то время решительно шагал по кабинету, потом снова остановился рядом с Мэтерзом. Его душила ярость.

— С нами, Билл, в этой комнате считались, так что не давай им себя запугать. Мне и не такое приходилось выдерживать, как то, что ты сейчас здесь видел. Вот почему они решили провести неформальное совещание! Вот почему они настаивали на том, чтобы все оставалось в этих стенах! Потому что при официальном расследовании они выдали бы себя перед теми, у кого в этом управлении реальная власть. Они знают это, и я это знаю. Теперь и ты это знаешь — и это справедливо.

Он опять стал мерить комнату шагами. Мэтерз почти физически ощущал гнев напарника.

— Я получал информацию, Билл. Первоклассные сведения, именно то, что надо. Я проводил аресты торговцев живым товаром, которые отсылали девушек в другие страны, раскрывал азиатские связи поставки девушек к нам. Накрывал банды угонщиков, торговцев наркотиками, воров, которые крали ювелирные побрякушки, и всех их сажали. Почему? Потому что у меня звонил телефон. Мне оставалось только снимать трубку и делать то, о чем меня просили. Я никогда за это не платил — ни деньгами, ни одолжениями. Я только слушал, что мне говорили, а потом брал этих ублюдков. И никогда мне не надо было расплачиваться за это вплоть до кануна Рождества.

Он снова смолк. Мэтерз ждал.

— Моя информация стоила жизни этому парню. За мою работу Акоп расплатился жизнью. А эта цена больше, чем любая, на которую я мог бы согласиться. Я, должно быть, с самим дьяволом заключил сделку, которую мне надо расторгнуть. И никто мне поэтому не может говорить, что я от этого дела отстранен. Я продолжаю им заниматься, потому что сам в него вовлечен.

Мэтерз сделал все, что мог, чтобы утешить Санк-Марса. Он старался говорить как можно спокойнее.

— Это не ваша вина, Эмиль. Кто смог бы устоять против такой информации? Она же просто бесценна. И разве у вас был выбор? Вы не могли оставить без внимания такие серьезные наводки.

— Я эту информацию использовал, а мальчик погиб. Ну, ладно, я с этим смирился. Но ведь кто-то парнишку в это дело втравил, кто-то его вел. А кто это был — я не знаю. Я его называю своим источником. Между нами говоря, его кличка — Наездник. Не он, конечно, убил парнишку, но он несет ответственность за то, что втянул его в это дело, и потому должен отвечать за то, что мальчика убили. Вот на него-то я и охочусь, Билл. Я в это дело влез по уши, и никто, понимаешь, никто меня в этом не переубедит. Если не хочешь быть в нем моим напарником, скажи об этом сейчас.