Нет, убивать его я не стала — просто сдавила сонную артерию, и мальчишка осел на пол. Я уложила его поудобнее и бросила взгляд на Йосефа. Тот уже управился со своим клиентом — легонько тюкнул его по затылку. Мы двинулись дальше. Над пустыней светила яркая луна, так что фонарики нам сегодня не пригодятся — недостроенный торговый центр — каньон — был и так залит светом, как развалины Колизея.

Я обратила внимание, что подполковник двигается плавно, глаза его светятся, как у рыси, и даже хромота куда-то исчезла. Вот что значит профи…

Мы синхронно скользили, стараясь держаться в тени, Георгий двигался за нами, но постоянно спотыкался. Надо было все-таки оставить его в машине… Но уж очень мне хотелось, чтобы Киприанов увидел все своими глазами! Ну, конечно, если там именно такая картина, как я предполагаю.

И он увидел.

Мы вошли в бетонный зал с низким потолком, освещенный тусклыми лампами дневного света, — будущий подземный паркинг для покупателей торгового центра. Я узнала это место. Именно это помещение мы видели на записи, где отморозки-похитители избивают Артема, а мальчик просит о помощи.

Посреди зала, прямо на бетонном полу, горел костер. Топливом для него служили какие-то ящики, картон, упаковочная тара. Вокруг костра сидели и жарили сосиски на палочках человек десять подростков. В центре восседал тот, ради кого мы пришли сюда, тот, кто все это спланировал и осуществил, — Артем Киприанов собственной персоной.

Увидев отца, мальчик уронил сосиску в огонь.

— Тема! — вскрикнул Георгий и бросился к сыну. Мальчишки кинулись врассыпную, как куры от ястреба. Йосеф вопросительно глянул на меня — ловить? Я отрицательно качнула головой, и в минуту парковка опустела. Только потрескивал костер, да всхлипывал Георгий.

— Ну, вот и все! — сказала я. — Операция «Спасение» с блеском завершилась.

Я отошла в сторону покурить, пережидая, когда Георгий немного успокоится. Йосеф покачал головой. Он уже все понял.

Так, пора заканчивать. Вся эта история и так уже стоила ее участникам слишком много нервных клеток. А они, как всем известно, не восстанавливаются.

— Покажи руку! — скомандовала я Артему.

Мальчик медленно, с вызовом глядя мне в глаза, поднял левую руку. Мизинец на ней отсутствовал, рана была замотана чистым бинтом.

— Ух ты! — восхитилась я. — Все по правде, да? Это было для тебя настолько важно?

Артем кивнул, и на губах его заиграла усмешка.

— В чем дело, Женя? — насторожился Георгий. — Почему вы так разговариваете с моим сыном? Мальчику и так досталось…

— О да, — проговорила я, качая головой, — мальчику досталось. Да нам всем, честно сказать, досталось. Проблема в том, что ваш мальчик — именно тот, кто все это устроил. Преступный гений, светлый ум. Тот, кого мы так долго пытались переиграть. Наш Главный Гад, знакомьтесь!

Георгий встревоженно покосился на меня — в своем ли я уме? Но я выглядела вполне вменяемой, да и Йосеф не сводил глаз с мальчика. Георгий перевел взгляд на сына.

— Тема, что она говорит?

Мальчик молчал. Костер, в который давно ничего не подкидывали, медленно догорал.

— А ты не находишь, что это жестоко — так поступать со своими родителями? — обратилась я к Артему.

— Хомо хомини люпус эст, — сообщил он нам, по-прежнему усмехаясь. — Человек человеку волк.

— Что, черт побери, здесь происходит?! — заорал Киприанов, вскакивая на ноги и пиная горящие доски. Во все стороны полетели искры, но никто не двинулся с места.

— Да брось ты, пап! Ты все уже понял, — мирно сказал Артем. — Никакого похищения не было. Это я все организовал. Прикинул, посчитал — ну и решил, что два лимона евро мне хватит для начала. Ты ведь начинал со стартовым капиталом куда меньше… помнишь, ты мне рассказывал, как кинул этого Мозга? Ну и я сделал что-то типа этого. Надо же мне было где-то взять деньги… Считай, что это часть моего будущего наследства, только и всего.

— А эти ребята? — Я кивнула в сторону выхода.

— Эти? — презрительно сощурился Артем. — Они просто исполнители. Пешки.

— А ты, значит, шахматист… Понятно.

— Да, — с вызовом глядя на меня, ответил мальчик. — Я получил в наследство только одно — хорошие мозги. Знаете, как в сказке. Кто-то получает мельницу, кто-то осла… а младший сын — кота. Приходится использовать что дают. Ведь все твои денежки, папочка, достались этой корове Деби.

Киприанов пытался что-то сказать и не мог. Наконец он закрыл лицо руками и тяжело зарыдал. Меня передернуло. Не выношу, когда мужчины плачут. Как многие представители сильного пола не выносят женских слез, так я не переношу мужских…

Почему плакал Георгий? От потрясения? От облегчения, что его сын жив и здоров? От горя? От стыда?

Пора было заканчивать эту затянувшуюся сцену.

— Ладно, вставай, преступный ум. Нам пора ехать.

Я протянула руку Артему. Тот с минуту смотрел на нее, потом все-таки ухватился. На Теме были перчатки с обрезанными пальцами — ночи в пустыне холодные. Я помогла парнишке подняться и поинтересовалась:

— Слушай, а все эти твои истерики в самолете — «Не трогайте меня, не трогайте!» — это что, было сплошное притворство?

— Вовсе нет! — засмеялся Артем. — Просто я очень изменился за эти две недели. Знаете, порой сам себе удивляюсь.

Да уж! Честно говоря, я с трудом верила, что этот молодой человек с холодным блеском серых глаз и ироничной усмешкой на красивых губах — тот самый мальчик, которого я совсем недавно провожала в туалет…

Георгий шел впереди, иногда он оглядывался и смотрел на сына. В этом взгляде больше не было тепла — так смотрят на совершенно чужого и неприятного человека.

— Позвони своей жене, она ведь там с ума сходит, — не глядя на Георгия, посоветовал подполковник.

— А, да, верно! — Георгий набрал номер. — Деби? Все в порядке, Артем с нами. Да, да, все хорошо. Мы приедем утром. И я тебя целую!

Мы с Йосефом переглянулись.

— Вообще-то я имел в виду мать мальчика, — пробормотал Ёся.

Я сама позвонила Лизе и сообщила, что ее сын жив и здоров. Подробностей я уточнять не стала — у нас теперь много времени для того, чтобы выяснять, кто прав, кто виноват и на чьей стороне правда.

Лиза рыдала от счастья и просила дать трубку Артему. Тот закусил губу и отрицательно помотал головой, но я всунула ему трубку в руки:

— На, поговори с матерью! Не ломайся. Если ты не забыл, Лиза сейчас восстанавливается после аварии. Ты должен ее успокоить, понял?

Артем поднес телефон к уху, и лицо парнишки стало детским, растерянным:

— Да, мам? Привет, мам. Со мной все хорошо. Да, Женя и еще папин друг, военный. И папа тоже здесь. Не хочешь поговорить? Нет? Ну ладно. Да в порядке я, честно! Нет, не голодал. И не простудился. Мам, тут жара за тридцать градусов, о чем ты вообще! Да, побуду пока у папы. И я тебя люблю. Пока, мам! Ну, неудобно же, что я — маленький?!