Бросив трубку, устало произнесла:

— Как звонят родственники, мужчины — все оказываются мужьями.

— Это верно. Два часа назад я точно то же самое сказала, что и ты сейчас. Тоже звонил мужчина, представившийся мужем. Вроде голос трезвый.

— У этого тоже голос адекватный. — Помолчав, Юля добавила: — И даже интеллигентный.

Вечером медсестра, как всегда, заходила во все палаты. Лекарства были розданы, уколы, кому положено, сделаны. Больные готовились ко сну. В третью палату Юля зашла напомнить пациентке, что завтра ее выписывают. Надежда об этом уже знала.

— Да, спасибо! Меня предупредили — завтра домой.

— А что ваш муж звонил, спрашивал о вас — знаете?

Надины глаза стали большими-большими… От удивления у нее вырвалось:

— Какой муж? — но тут же прикусила губу и замолчала.

Медсестра, не скрывая любопытства, живо подхватила диалог:

— Откуда же я знаю — какой? А что, их у вас несколько?

Пациентка совсем смешалась, она даже покраснела, как школьница, не выучившая урок.

— Извините! Я хотела сказать, может, вы ошиблись и спрашивали о другой больной?

Медсестра направилась к выходу, а Надежда во что бы то ни стало пыталась оправдаться.

— Девушка, простите — у меня от волнения в голове все смешалось. Дело в том, что мой муж сейчас в отъезде. Вряд ли он позвонит. Но, видимо, позвонил все-таки. Спасибо.

Уже у двери медсестра произнесла:

— Спокойной ночи, если что понадобится — нажимайте кнопку вызова! — И вышла.

* * *

Надя бездумно глядела в потолок, пытаясь хоть как-то осмыслить услышанное.

Это что же такое свалилось на ее голову?! Вот как ей теперь успокоиться? А может, действительно кто ошибся? Хорошо бы.

Видимо, от нервного перенапряжения у Надежды полностью прекратилась боль в плече, которым девушка ударилась о стенку. Чувствовала она себя бодро. Если бы сегодня ее не осматривал гинеколог, тревожилась бы о своей беременности — почему не тошнит и вообще исчезли вкусовые пристрастия. Даже не верилось, с каким удовольствием сосала, словно леденец, гвоздь.

— Ну и отлично! — успокаивала себя Надя.

Значит, свое положение она может скрывать очень долго. Нет, втягивать живот не будет, упаси бог! Надо уже сейчас надевать свободное платье, чтобы привыкали. У нее есть одно, еще с институтских времен. Тогда были в моде балахоны.

Волнения закончились, и девушка окончательно решила, что с телефонным звонком произошла какая-то ошибка, а сейчас решила поспать. Завтра будет обычный трудовой день.

* * *

Ей приснилась Люба-мама. В перевернутой реальности, во сне, мама как бы стояла в воздухе, не касаясь ногами пола.

— Люба-мамочка, как же долго мы с тобой не встречались! Ты прости меня, я здесь совсем закрутилась! Только иди ко мне ближе, садись. — Надя даже подвигалась в кровати, чтобы освободить маме место.

Но мама отчего-то вела себя довольно сдержанно, даже не улыбнулась. На предложение подойти ближе она, поджав губы, строго ответила:

— Ни к чему это. Не положено!

Надя огорчилась. «Наверное, мама обиделась на меня. Не удивительно — есть за что!»

— Мамочка! Сколько же надо тебе рассказать! Так много всего произошло!

Мама наконец улыбнулась. На восторженные слова Надежды спокойно сказала:

— Я все знаю. Не надо рассказывать!

Надя замолчала на полуслове и недоверчиво воскликнула:

— Прямо-таки — все, все?

— Да, все, — ответила мама. — Мне отсюда виднее, чему же удивляться!

Надя сникла и безнадежным голосом молвила:

— Ты, наверное, будешь меня ругать? Я вон чего натворила!

— Не буду. Внученьку всем подарила, чего же мне ругаться? Как Грунечка, не очень беспокоит?

«Мама думает, что ребенок уже родился, догадалась Надя, — а почему — Грунечка? Откуда мама знает, что девочка? Я еще не знаю!»

И Надежда ответила так, будто она, Грунечка, уже есть.

— Нет, не очень. Спокойная.

Люба-мама передвинулась, стала немного ближе к Наде.

— Жаль, подарков не могу дарить внучке. А куклу самодельную береги! Не вздумай поменять на магазинную! Грушенька может ее и в ротик брать, когда зубки начнут резаться. И никакой тебе химии.

Надя дивилась, ей стало казаться, что она сама парит в воздухе… А Люба-мама продолжала:

— И судьбу свою держи покрепче в руках! А то непонятно, чего ты хочешь?

Надя горячо, со слезами в голосе ответила:

— Со мной-то все понятно, мамочка. Я люблю! Как я была счастлива, если бы ты знала!

Мама недовольным тоном поправила Надю:

— Почему это «была»? Ты и сейчас счастлива. Счастье не насморк, не проходит. Оно остается навсегда. Помни об этом и не гневи небеса. Бог не любит сомневающихся!

Надежде хотелось пожаловаться маме, что Виктор отказался от нее. И еще сказать, как ей больно. А Люба-мама стала вдруг маленькой, поднялась еще выше. Надя поняла, что мама вот-вот скроется, и крикнула:

— Мама, у меня теперь два ребенка! Ты же не знаешь!

В ушах прозвучало эхом: «Знаю, знаю!» И Люба-мама исчезла. А Надя открыла глаза, будто и не спала вовсе. Вчерашняя медсестра стояла около ее кровати, протягивая градусник.

— Больная, померьте температуру, если нормальная — собирайтесь. Там за вами уже приехали.

Аж рот раскрылся у Надежды, спросить «кто?», но сдержалась и стала собираться.

Внизу, около машины, стояли Капитолина Ивановна, Володя и маленький Платон.

* * *

Опекали Надежду со всех сторон, как тяжелобольную. От растроганности у нее даже прошла досада, увидев, кто за нею приехал. Потому что она ожидала другого человека. Впрочем, этого другого человека Надежда подспудно ожидала всегда. А он не спешил.

Платоша, как взял сразу Надю за руку, так и не отпускал до самого дома. Капитолина Ивановна тревожными глазами оглядывала девушку.

— Сейчас покушаешь, попьешь горячего чая с лимоном и медом и в постель. Чтобы сегодня не подымалась!

— Тетя Капа! — Надя буквально взмолилась. — я не больная, поверьте! Рентген сделали, все в порядке. Плечо уже не болит.

— Ничего, лишний денек полежать не помешает!

Надежда уже знала, что в вопросах здоровья баба Капа не терпела возражений, поэтому смирилась. Платошка также воспользовался ситуацией, просительно предложив свои услуги.

— Дюша, а я тебе буду читать, хорошо? Только не болей, плохо без тебя.