– Не вздумай… – прохрипел я, обрастая коркой ужаса. – Жми педаль! Да не эту!

Похоже, у Ольги были проблемы с воображением. Увлеклась, решила, что все получится. Лечиться надо! И только перед самой горкой, вскричав от страха, она ударила по тормозам. Машина пошла юзом, развернулась… и проворно потрюхала в объезд – хорошо, что между горой и очередной пастью имелась тонкая ленточка ровного пространства. Мы едва лишь успели объехать эту шишку, я облегченно переводил дыхание, Ольга передергивала рычаг, как над головами раздался истошный разноголосый рев! Такое ощущение, словно падал бомбардировщик! Водитель «Кошки» решил соригинальничать. Еще один безголовый! Одним махом догнать и перегнать! На какое-то мгновение над нами зависло ржавое днище немецкого пикапа, гигантские тракторные колеса. Потом все это несчастье промчалось мимо, пошло на посадку и треснулось оземь!

Самое удивительное, что чудо устояло на колесах. Оно скрипело, вращалось, его понесло к обочине, но ориентацию в пространстве оно сохраняло. Не удержались двое, катились по земле, обретая раны и переломы, плохо совместимые с дальнейшим существованием. Остальных укачало и контузило, они не сразу открыли огонь. А Ольга, исполняя жуткую бабью арию, уже давила в пол педаль акселератора. Дребезжа и стреляя выхлопом, мы промчались мимо «Кошки». Выстрелить никто не успел. Я даже про гранату забыл – хотя в этот миг граната в кузове врага смотрелась бы весьма уместно. Мелькнул висломордый водитель, аляповатый полосатый шарф, обернутый вокруг горла. Дольче и Габбана, блин…

Они пристроились нам в хвост, но мы уже промчались метров двести. Приближался разъезд Иня – с мостовым переходом через одноименную речку. Справа пейзаж украшали «жизнерадостные» руины гипермаркета «Метро», слева – треснувшая пополам гора, затянувшая в себя военное училище, модный планетарий и, видимо, половину жилого массива на Ключ-Камышенском плато. Обломки виадука над дорогой при землетрясении разбросало по обочинам, они не мешали проезду. Появлялась робкая надежда, что мост уцелел, и через минуту-другую мы промчимся по нему с победными воплями…

Но особенность надежды заключается в том, что долго она не живет. Хотя и умирает, конечно, последней. На данном участке владения банды, очевидно, обрывались. Мы на полном газу вылетели к мосту. Ольга задергала руль, закричала от разочарования. Мост лежал – почти на том же месте, где и должен. В момент толчка он просто подпрыгнул и рухнул обратно, практически не разломившись. Но небольшое смещение при падении все же произошло. Он рухнул криво, задравшись вверх. Между полотном моста и полотном дороги образовался барьер порядка полуметра. Сбросив скорость до ноля, мы могли бы на него вскарабкаться, но на полной скорости, когда за нами гнались и разнузданно стреляли… Я прекрасно понимал свою девушку. Она не могла останавливаться, нас бы расстреляли в упор. Но черт ее подери… Она ругалась, молилась, и когда до барьера оставалось метров тридцать, резко повернула вправо!

– Держись!!!

Дыхание перехватило. «Монстр» пронесся десять метров по ровному участку и рухнул в пропасть! Вернее, поначалу показалось, что это пропасть. Машину безбожно трясло, отвалился боковой бронированный щиток. Неодолимой силой вырвало пулемет, он вывалился из машины. Я сам едва не отправился в полет, зацепился ногой за заднюю стойку кузова, как-то удержался, подтянулся и рухнул в салон на заднее сиденье. Мы катились по крутому, с наклоном не меньше 50 градусов, откосу, заваленному камнями, мерзлой спрессованной землей. «Монстр» не терял сцепления с камнями, но его подбрасывало, колотило. Ольга орала так, будто ее носом возили по батарее. Адреналин хлестал цистернами. Приближались мутные воды. Речка небольшая, два плевка. Невероятно, но машина не перевернулась – хотя имела к тому все предпосылки. Мы с разгона влетели в воду. В речку – бух! И поплыли, подхваченные течением. Амфибией это чудо инженерной мысли не было, но оно не тонуло. Ошалевшие, с отбитыми внутренностями, мы тупо смотрели, как приближается противоположный берег. Запас инерции был набран неплохой, чтобы нас просто понесло по течению. Нас сносило к берегу, и мы недоверчиво смотрели, как приближаются громоздкие камни, комья вывернутой земли, останки древовидной органики… Мы закричали от радости, когда колеса сцепились с камнями на мелководье, и мощный мотор поволок груду железа к обрыву. «Волга» карабкалась по камням, вставала практически вертикально – но, слава Богу, падала на колеса. Мы ползли по раскрошившемуся берегу, карабкались в гору, а за спиной разочарованно вопили, хлопали рваные выстрелы…

Мы перевалили через седловину сплющенной железнодорожной насыпи и покатили дальше – к Поселку РМЗ.

– Карнаш, ты жив? – вяло вопросила Ольга.

– Скорее да, чем нет, – прошептал я. – В отличие от нашего пулемета… Ты в курсе, что мы остались без «Максима»?

– А я виновата?

– Представь себе, да…

– Предъявляешь претензии?

– Нет…

Я чувствовал невиданную усталость. Словно лично толкал этого монстра. Я забрал автомат и перебрался на переднее сиденье. Обнял Ольгу, которая вцепилась в баранку и напряженно вглядывалась вперед. Глаза ее слезились. Я поцеловал ее в висок. Она вздохнула и воздержалась от комментариев. Я дотянулся до рюкзака, извлек из него флакон с антибиотиками, выпил пару капсул, скормил с ладошки Ольге, бутылек убрал в карман. Погони не было. Половину имеющегося в баке бензина мы уже извели. Машина покоряла разбитое шоссе, объезжая завалы, обломки заборов. Когда возникали провалы в грунте, мы съезжали с трассы и искали объездные пути. На обычной машине мы бы здесь не проехали, но мощному «монстру» трасса покорялась. Жилых районов в этой части Первомайки не было, но останки «древней» цивилизации изредка попадались. Завод насосного оборудования, рассыпавший станки на дорогу, «Универсам удачных покупок», «удачно» провалившийся в воронку. С его складов еще кто-то кормился – на обочину взгромоздилась шестиколесная каракатица, намереваясь перекрыть нам проезд, хлопнул выстрел. Но мы промчались мимо, проигнорировав очередную банду. Дальше не было многоэтажных построек, только частный сектор, островки леса. Деревья зачахли, вымерли, на месте жилого сектора возвышались невнятные бугорки, засыпанные пеплом. «Ну, давай же… – умоляюще бормотала Ольга, поглядывая на стрелку топливного датчика, – ну, давай же, еще немного…»

Ровные участки чередовались вздутиями, сдвигами, перепадами. Мы пролетели Матвеевку с ее недостроенной развязкой, поваленные леса перед нижней Ельцовкой, в которых когда-то уютно размещались детские лагеря, взорвавшуюся автозаправку на повороте. И уже катили с двухсотметровой возвышенности, когда обнаружили одновременно две отвратительные вещи. За нами снова гналась «Дикая кошка», гремя огнем! Догнали, демоны! Таились до поры, не стреляли! А за поворотом бросились вперед, грохоча из всех стволов. И огромный, практически десятиметровый провал в грунте – в том месте, где завершался спуск в низину, и располагалась остановка общественного транспорта! И мы неслись к нему на полных парусах. Тормозить было нереально – нас бы расстреляли прямой наводкой. Вступил в работу гранатометчик, вооруженный «Мухой» – расцвел взрыв справа по борту, затем еще один, практически под задними колесами! Машину подбросило, но она продолжала нестись. Приближался провал – огромный, безнадежный. Он пересекал все видимое пространство, не объехать. Шанс мизерный, что перелетим. Я в отчаянии поедал глазами Ольгу. Она смертельно побледнела, дрожали губы. Невозможно передать, что мы чувствовали в эти мгновения. До обрыва оставалось метров сорок. И дикая мысль проткнула словно молния: даже если перелетим, мы же разобьемся всмятку на той стороне!