Я бесконечно счастлива, уже готовая рвануть куда угодно, как вдруг понимаю, что уже ровно пять тридцать. Суббота. Я, стою готовая выступать на дне рождении школы танцев, которую посещаю стабильно три раза в неделю.

– Борис, – мнусь я и сразу чувствую, как его дыхание испускает холод. – Тут такое дело…

– Никаких дел! Собирайся. Машина у твоей школы. Платье переоденешь по дороге.

– Но я не могу, – с трудом выговариваю, чувствуя, как предательски дрожит рука. – Я выступаю! Пойми меня!

Жесткое "нет" звучит мне приговором. Ведь я так долго готовилась к этому празднику. На меня рассчитывают девочки. Они так привыкли танцевать, глядя на меня, когда я стояла впереди. Но Борис важнее и я киваю, ничего не отвечая и уже дергаю завязки на своем наряде, как вдруг телефон у меня из рук вырывает Оля и просто отключает.

– Ты с ума сошла! – кричу я ей и хочу взять телефон, но она качает головой.

– Папики любят дерзких! – смеётся она и насильно выталкивает из раздевалки, а я теряю весь настрой, потому что боюсь представить, что меня ждёт за неподчинение. Он не терпит, когда им пренебрегают.

Я выступила, я пошла против слова Бориса. В какой-то момент во время финальных аплодисментов, чувствую себя сильной, красивой, способной дать Борису отпор.

Может быть, я теперь сама решать, как мне провести субботний вечер? Может быть, Борис считает меня достаточно взрослой для принятия самостоятельных решений. Ведь он знает, насколько важным стала для меня эта школа.

Но… Похоже, за этот волшебный месяц я забыла, кто Борис такой.

Он приезжает в самый разгар веселья, когда я, уже забывшая, что такое страх, выпиваю вторую Маргариту.

Когда он появляется в дверях, как обычно, облаченный в официальный костюм, я не верю своему счастью. Я так счастлива, что визжу и трясу Олю с криком:

– Он пришел! Мой любимый пришел!

Но Оля не отвечает, а я проводив ее взгляд, быстро бледнею.

Нет, прошу тебя. Только не это.

За Борисом в помещение врывается спецназ в черной форме и с оружием в руках. Что-то кричат, показывают ордера на поиск и освобождение здания от посторонних. И сквозь крики и шум различаю только слова "наркотик и незаконная деятельность"

Они выгоняют всех. Просто вычищают помещение от целой толпы пьяных, танцующих людей.

И я стою напротив Бориса, моментально протрезвевшая, ощущая, как боль проникает в каждую клеточку моего разгорячённого тела. Смотрю, как мимо меня утекает толпа. Они не понимают, что происходит. И только я знала. Еще Оля теперь знает.

Нельзя говорить Борису "нет". Это заканчивается последствиями. Неприятными для меня и тех, кто замешан в моём отказе.

****

Девчат!!! Такие вы у меня хорошие. Просто кайф)) За поддержку спасибо, за теплые слова и комплименты. Знаю, что обещала сегодня раскрыть кое-что, но как-то много написалось)) так что ждите завтра с утра вторую часть главы)) Надо доредактировать))) Мне крайне стыдно, что я не отвечаю на комменты, неделя просто сумасшедшая) Но я обязательно в течении пары дней скажу слово каждой. Помните, вы у меня самые лучшие девочки!!

Я стою, заламывая руки, ни жива, ни мертва.

Никогда еще не чувствовала такого обжигающего стыда, пока люди в камуфляже продолжали очищать здание. Оставили нас с Борисом наедине.

Он провожает последнего спецназовца взглядом. Снимает с себя пиджак и ровненько вешает на стул у входа. Закатывает рукава, словно собирается заняться рукоприкладством. И не смотря на уверенность, что он не сделает мне больно – он просто считает ниже своего достоинства бить женщину – я дрожу. То ли от страха перед его гневом. То ли потому что замерзла.

– Скажи мне, Нина, – подаёт он голос, и я отрываю взгляд от его сильных, длинных пальцев и смотрю в бесчувственное лицо. – Ты считаешь себя взрослой? Считаешь, что, если научилась трахаться, ублажать меня, то способна на взрослые решения?

– Не поэтому… – бурчу я и уже не первый раз чувствую трепет, когда он говорит таким тоном. Не дура ли? – Просто я долго готовилась. Люди ждали.

– Людям плевать на то, кто будет трясти перед ними своей задницей, – перебивает он меня раздражённым басом и проходится вдоль шестов. Отражается в зеркале. Вдруг садится перед музыкальным центром, подтягивая брюки на бедрах. И все это так, словно меня не существует. Даже не смотря в мою сторону. А я стою, глотая слезы, в нижнем белье и смотрю на сияющие синевой из-за света волосы Бориса. Всегда стриженные коротко, так, чтобы не тратить на них время. Он не любит тратить время и не выносит, когда ему перечат.

– Борис! – несдержанно кричу я, не в силах терпеть внутреннее напряжение. Кажется, сейчас меня порвет на атомы. Срываюсь с места, как ошпаренная, бегу на него. Поднимаю за лацканы рубашки, лишь мельком заметив, что он не сопротивляется, когда я пытаюсь его трясти. Трясти как скалу, только причиняя дискомфорт себе. – Как ты мог! Это же…

Он отталкивает меня, как надоедливую мошку. Я врезаюсь в шест, чувствуя полуобнаженной задницей прохладу металла. Затем садится снова перед музыкальным центром и начинает перебирать треки.

Ему плевать. Ну, разумеется, он не понимает. Если я не соглашаюсь с чем-то, тебе плевать.

– Нина. Ты живешь достаточно фривольно. Ни в чем не нуждаешься. Делаешь все, что хочешь. Или я не прав?

– Прав, – выдыхаю, но это не имеет значения, когда ты не ценишь мои желания. В голове-то легко произнести, а как в лицо сказать? Даже спине.

– Я был уверен, что мы нашли общий язык. Я лишь просил, когда мне надо – не перечить. Не переходить грань. Сегодня ты ее перешла.

– Но выступление! Как теперь школа. Я же любила танцевать! Оля! Она классная! Стала мне подругой. Что она теперь подумает.

– Единственное мнение, которое тебя должно беспокоить, это мое! – пронзает он меня ледяным голосом. Выбирает медленный, протяжный трек и встает.

– Это нечестно…

– Ты говорила, что любишь меня.

– Люблю, – киваю, сжимаюсь, когда он ставит ногу в мою сторону. Потом вторую. Потом душит тем, что буквально закрывает свет всем своим громадным телом. Хватаюсь руками за шест, имея яростное желание слиться с ним воедино. Но Борис не дал бы. Это не в его характере, упускать то, что ему нужно. А я нужна, пусть и до сих пор не понимаю зачем.

– Мне кажется, ты ещё не совсем понимаешь, что такое любовь…

– Мне кажется, ты не поймёшь это никогда, – режу словом и захлопываю рот, не веря, что это сказала. Надерзила? Серьезно.

Лицо Бориса не меняется, но вена на виске начинает активно пульсировать. А пока я на это смотрю, не успеваю заметить, как он схватил мои волосы. Только когда он оттягивает их до жгучей боли.