Она покосилась на сидящую рядом Марину и продолжила:

– Про злорадно – не мои домыслы, так у Горького написано. Короче, Юлия рассказывает и про то, что стена упала, и что рабочие погибли, и что муж врет, будто подрядчик контролировал процесс на строительстве, и сам Суслов на этой стройке ни разу не был…

– Да, – вклинился Тимур, уже нашедший в книге нужное место, – слила она мужа по полной. И как не побоялась?

– А чего ей бояться? – сердито спросила Марина. – Не у нее же стена рухнула, а у мужа, ему и отвечать, не ей.

– А если его посадят? – коварно спросил Артем, и я понял, что мы с ним одинаково интерпретировали мысль и чувство, скрытые за коротким диалогом персонажей пьесы. Интересно, мой дальний родственник Володя Лагутин интерпретировал эти слова так же, как и мы с молодым маркетологом? Или все же в перечень героев, которые казались ему похожими на него самого, Владимир вкладывал какой-то иной подтекст?

– А вот если Суслова посадят, – неторопливо и задумчиво подхватил Сергей, – или хотя бы привлекут к ответственности, то для Юлии Филипповны начнется совсем другая жизнь. Может быть, лучше, может быть, хуже, чем нынешняя, но она совершенно определенно будет другой. Таня-то из «Старика» что говорит? Так скучно, что хочется несчастья. Вот и Юлии его хочется. Это можно рассматривать как вариант бегства, попытку вырваться.

Евдокия посмотрела на него с благодарностью и кивнула, соглашаясь.

– Ничего себе бегство! – отпарировал Тимур. – Посади мужа и стань женой арестанта? Это она в роль жены осужденного собирается вырваться? Прикол вообще!

– Иногда бывает не важно куда, – тихо проговорила Евдокия. – Иногда намного важнее – откуда.

Артем обеими ладонями прихлопнул страницы раскрытой перед ним книги.

– Кажется, я понял.

Все в нетерпении уставились на него.

– Если Суслова привлекут к ответственности и признают виновным, ему грозит тюрьма. И строит он…

– Тоже тюрьму, – быстро подсказал Тимур.

– Да, стена рухнула в строящемся здании тюрьмы. И я думаю, что именно это слово является ведущим в той мысли, которую Горький хотел передать. Наверное, он сделал это неумышленно, скорее подсознательно. Евдокия совершенно права. Всё равно куда, хоть в тюрьму, только отсюда.

– Елене из «Мещан» в тюрьме было лучше, чем на свободе, – неуверенно подсказала Наташа. – Помните, в «Записках» про это много сказано, значит, Владимир об этом думал. Он даже Диккенса вспоминал, только я не помню, какую книгу. И когда мы «Последних» обсуждали, Артем тоже обратил внимание на образ тюрьмы, только сегодня уже забыл об этом.

Ай да Наташа, ай да умница! И Артем не подвел! Как хорошо, что он не уехал. Юра поделился со мной своей маленькой хитростью насчет Артема, Ирины и импровизированных литературных вечеров в квартире у Гримо. Значит, и Юра молодец! Правда, пришлось закрыть глаза на то, что Тимур нарушил правила, но мы тогда же посоветовались с Назаром и пришли к выводу: оно того стоит. Терять Артема очень не хотелось, и теперь я видел, что наше отступление от принципов принесло свои плоды. Юра поклялся, что Тимур никогда не узнает о подоплеке всей истории и будет думать, что куратор просто по дружбе его прикрывал. Все-таки занятные задачки то и дело подбрасывает нам жизнь! На отборе мы промолчали о нарушениях Марины, и позавчера из-за этого чуть не развалилась группа участников. Несколько дней назад мы промолчали о нарушении Тимура, и этим сохранили Артема, стало быть, это пошло на благо моему проекту. Каков же общий принцип? Как он должен формулироваться? Непонятно…

Вилен, сидящий рядом со мной, наклонился к моему уху и шепнул:

– Надо остановить обсуждение. Мысль брошена в землю, пусть прорастает самостоятельно, иначе есть опасность, что мы ее заболтаем и замылим. Артем правильно сказал. Молодежь – пассажиры без багажа. Если у ребят возникнет ощущение, что мы с этой мыслью полностью разобрались, они про нее забудут и больше думать не станут.

Я поблагодарил всех и отпустил.

* * *

Назар меня удивил: ушел куда-то и пропал. Разумеется, он взрослый человек, даже более чем взрослый, но я привык, что он всегда рядом. После занятий с «Вассой» я прилег отдохнуть, подремал часа полтора, а когда проснулся и позвонил Назару – к стационарному телефону никто не подошел. Мобильный оказался выключен. Кнопку дверного звонка я нажимал так же безуспешно. Спустился в рабочее помещение, потом в столовую – Назара нигде не было. Он не предупреждал меня о своем намерении куда-то сходить…

Совершенно неожиданно я растерялся. Вот что значит десятилетиями жить одному и ни о ком не беспокоиться! В последний раз я подобным образом волновался о своей скрипачке, когда она улетала на гастроли и долго не звонила, при этом тревожил меня только авиаперелет. Когда она пребывала на земле, мне и в голову не приходило нервничать и ждать звонков. В мою жизнь женщины входили легко и непринужденно, и точно так же легко (как правило) я с ними расставался, когда отношения исчерпывали себя, но ни с одной из них я не жил бок о бок. Влюбленности, встречи, секс – да, всего этого было в избытке. Но совместное проживание – нет, увольте.

Из столовой я спустился на первый этаж, в медкабинет, где доктор Качурин по обыкновению предавался либо чтению, либо созерцанию. Созерцал он деревья и прохожих, сидя у распахнутого окна и почти упираясь лбом в новенькую поблескивающую решетку. Никто не требовал, чтобы Эдуард постоянно находился на рабочем месте, вполне достаточно, если он будет пребывать в пределах дома, но он сказал, что ему нравится первый этаж и он любит смотреть в окно. То обстоятельство, что с улицы его физиономия за решеткой выглядит несколько, скажем так, сомнительно, нашего доктора ни капли не смущало.

– Назар Захарович ушел вместе со своим ноутбуком, – сообщил Эдуард.

– Давно?

– Примерно час назад или чуть больше, – ответил он, взглянув на часы.

Проводного интернета в доме не было, запланированные технические условия мы соблюли, а все попытки отойти от дома на несколько метров, туда, где уже ловилась сотовая связь, и использовать телефон в качестве источника вай-фая для компьютеров постыдно провалились. В районе поселка интернет на телефоне тормозил ужасно, ни о какой LTE даже мечтать нечего. Наверное, когда здесь построят курортную зону, то и технику обновят, а пока приходилось довольствоваться даже не 3G, а давно устаревшей «Ешкой», которая позволяла загружать в час по чайной ложке.

Я сразу успокоился, поняв, что Назар, скорее всего, решил основательно разобраться с почтой, прочитать все письма и ответить на них. Вернулся в квартиру на четвертом этаже, вспомнив, что утром увидел свежую стенгазету и пообещал себе непременно ознакомиться с содержанием, но потом, как водится, забыл. Дверь квартиры стояла распахнутой настежь, из комнаты, в которой мы проводили общие заседания, доносились голоса: два женских и один мужской. Евдокия, Марина и Тимур. На завтра назначено очередное комсомольское собрание, и, в соответствии с составленным заранее графиком (о котором осведомлены только сотрудники), будут слушать сначала нудный доклад, а потом персональное дело Артема. Евдокия назначена комсоргом, которому поручено «подготовить собрание», то есть выбрать выступающих и убедиться под руководством кого-нибудь из старших, что они правильно понимают ситуацию и все скажут как надо. Наставления Галии, данные ребятам после второго собрания, пошли на пользу.