Журналистка снова «метнула искры» в сторону жующего переводчика, мгновенно ставшего для нее ненавистной мишенью.

— Он должен уже превратиться в пепел, — тихо сказал Аристарх, проследив траекторию ее взгляда.

А про себя подумал с мольбою: «Только не уходи».

— Такие не горят и не тонут, — зло выпалила женщина. — Впрочем… мы тоже девушки — не белые и пушистые…

— А колючие и ершистые? — улыбнулся коллега.

— Вот именно, — сказала она, наконец, освобождаясь от своей заторможенности.

Она еще раз глянула неожиданно сузившимися от ненависти глазами в сторону переводчика. Тело ее напряглось, как у молодой изящной пантеры, готовящейся к прыжку. Бирюзовый маятник над ложбинкой пришел в движение, притягивая и одновременно гипнотизируя взгляд атлета.

— Так, значит, через месяц, — сказала женщина и призадумалась. — Немножко времени есть, но расслабляться не надо. Наш девиз: «Бей первым, Фреди!».

Она вдруг почувствовала прилив сил и непреодолимое желание действовать. Местная «электронно-вычислительная машина», получив допинг в виде двух чашек кофе, и, словно, выпустив невидимые щупальца, начала «сканировать» окружающее пространство в поисках интриги.

Выходивший из столовой племянник-родственник, невольно попавший в поле «сканера», надменно и с презрением посмотрел на Ларису.

— Он никогда со мной не здоровается, — насмешливо сказала журналистка. — И знаешь, почему? Я не разрешила поставить еще один стол в нашем кабинете, когда его приняли на работу. Не хватало в наш курятник из трех баб еще этого наушника…

— Такой мелочный и мстительный? — удивился спортивный обозреватель.

— Да вот такой, — ответила Лариса и добавила решительно, — и ни в какую Канаду он не поедет. Не сойти мне с этого места, Аристарх. Клянусь. Кто угодно, только не он.

Она лишь на секунду замолчала и вдруг сказала:

— А, собственно, почему — «кто угодно»? Почему не я, почему не ты? Чем мы хуже?

— Ну, положим, я несколько из другой области, — сказал мужчина.

— Да брось ты, — махнула рукой Лариса, — если ты умеешь писать, то напишешь не только о спорте, но и о чем-нибудь другом, если обстоятельства заставят. Неужели ты думаешь, что от ТАСС за кордон едут только журналисты-международники из МГИМО или «агенты 007» под видом корреспондентов?

— Я так не думаю, и в твоем вопросе есть резон, но, — тут мужчина усмехнулся, — я, как и наш претендент-переводчик, к тому же — еще не женат…

— Ой! — буквально взорвалась Лариса. — Ой, не кокетничай, Аристарх! Думаю, для такого красавца и атлета, это не проблема. Отбоя от девушек, небось, нет…

«Вроде комплимент сделала, но как холодно и отстраненно», — подумал журналист.

А вслух признался добродушно:

— Возможно, я старомоден, но хочу жениться по любви. А насчет девушек… Если одна застит свет, то и остальные не нужны.

«И эта одна, которая свет закрывает, конечно же, ты. Так действуй!», — прошелестел над ухом Ларисин «сканер».

А мужчина подумал о том, что ответил обтекаемо, но с намеком. Нравился ему этот, явно затянувшийся разговор. И хотя неясно было, куда он его заведет, но так хотелось вить эту странную вязь диалога дальше, чтобы не оборвать эти две тонкие ниточки, а соединить их вместе каким-то узелком. И еще радовало осознание: не ушла, задержалась, а это значит, что из столовой они уже выйдут вместе. Пока будут идти длинным коридором, подниматься по лестнице, он наберется смелости и предложит ей сегодня поужинать вместе в кафе. И там, за ужином, возможно, уже открыто признается в том, что его так долго мучит…

В момент раздумий Аристарха Ларисино «автономное мозговое устройство», словно, порывшись в запасниках сознания, неожиданно выдало:

— «Мужчина должен быть мужественным, а женщина — замужней».

При этих словах журналистка чуть кокетливо опустила длинные накрашенные ресницы (при этом Аристарху показалось, что он услышал их шорох), и оперлась рукой о стол так, что невольно подчеркивалась грудь и углублялась ложбинка.

«А это к чему бы»? — пронеслась мгновенно в голове у атлета мысль, явно спутанная выбросом гормонов в кровь от «нечаянно» манящих прелестей.

Лариса подняла ресницы и несколько секунд, не мигая, смотрела в глаза атлета, выжидая «классическую» паузу. После такого молчания сидящие за одним столом мужчина и женщина мгновенно переставали быть просто товарищами по работе. Они были обнажены, как их прародители в Раю.

Атлет взял себя в руки и спросил, как ни в чем не бывало: «Читала польскую писательницу Магдалену Самозванец»?

— Читала — не то слово. Я знаю ее афоризмы наизусть.

— Мне она тоже очень нравится, — сказал Аристарх.

Он немного помолчал и выдал по памяти: «Счастье, как бабочка. Не оно гоняется за человеком, а человек за ним».

Лариса улыбнулась, и в это время ее «сканер» прошелестел: «Тепло. Уже теплее. Но всё как-то вокруг да около. А, может, уже самой пора брать быка за рога?»

— Послушай, — начала женщина, и было видно, что она перебарывает неловкость, — оказывается, у нас общие литературные пристрастия. Я и не подозревала. Мы такие способные, толковые журналисты. Молодые и энергичные…

«Невероятно, но, кажется, я знаю, что она сейчас скажет», — обожгла мысль Аристарха.

— Почему бы нам, — неуверенно вздохнула Лариса…

— Не заключить джентльменское соглашение? — мгновенно продолжил ее мысль собеседник.

— Да, — вздохнула с облегчением женщина, — ты правильно понял ход моих мыслей…

— И это, наше соглашение, — продолжил осторожно прощупывать почву спортивный журналист, — должно как-то помешать планам ненавистного начальника и его племянника?

Лариса кивнула и уже без всякого кокетства опустила глаза.

— А венцом интриги этого служебного детектива должно стать…

Аристарх запнулся, а потом добавил: «Короче, мужчина должен быть мужественным, а женщина — замужней. Так?»

Он замолчал.

Лариса опять молча кивнула.

«Провалиться бы мне вместе со стулом, — подумала в это мгновение журналистка, — а я сижу».

«Да, актрисы мы никудышные. Но, а мне-то что сейчас делать? — лихорадочно соображал Аристарх. — С радостью согласиться — оказаться мерзавцем. Отказаться — и тем самым унизить ее, предложившую себя в жены, пусть и фиктивные! И она тут же меня возненавидит, и, конечно же, сейчас убежит… Матка боска! Знать бы, куда этот нечаянный разговор его заведет, соломки бы подстелил»…

— Мне очень приятно, — осторожно начал Аристарх, — что из всех тассовских мужчин именно я оказался самым мужественным…