– Правильно, – обрадовалась Полина, – суньте его в яму и забросайте землей.

– Нет, находку надо унести в дом, – возразил Иван Никифорович, – а яму в могиле следует зарыть.

Минут через пятнадцать мы вошли в дом и снова обосновались в зале для экскурсантов.

– Вы не простые посетители, – только сейчас догадалась Полина.

– Верно, – подтвердила Ада, – мы пытаемся выяснить, кто лишил жизни Зельду.

– Она умерла, – возразила Полина, – от сердечной болезни.

– Лев Павлович лежит в больнице, – уточнила я, – он почувствовал себя плохо, потому что его заподозрили в убийстве жены.

– Чушь! – гаркнул Мирон. – Все устроила гадина Анжелика. Бахметьева так отблагодарила маму за то, что та ее не бросила, а взяла в свою семью…

– Полина, – перебил его Димон, – сходите посмотрите, как себя чувствует Анастасия.

Ковалева вскочила.

– Да! Следовало бы самой догадаться. Сейчас побегу, только чай всем сделаю. Пока за Анастасией Романовной схожу, он заварится.

Полина направилась к столику.

– Ой! Хозяйка сама чай приготовила! Она такая внимательная!

– Где руки помыть можно? – спросил Никита.

– В прихожей есть маленькая дверца, – объяснила Полина, – на ней картинка «Писающий мальчик».

– Оригинально. Неизбито. До сих пор ни у кого такой не видел, – съязвил детектив.

– Я провожу вас, – сказала Полина.

– Что вы думаете? – спросил Иван Никифорович, когда Никита и Ковалева удалились.

– У нас те же мысли, что и у тебя, – ответила я и направилась к чайнику. – Кто хочет чаю?

Когда в зал вернулись Погодина и Ковалева, Никита уже сидел за столом вместе с нами.

– Простите, – смущенно произнесла я, – мы очень замерзли. Я похозяйничала без спросу, налила всем чаю. У вас большой заварник, в нем осталось больше половины. Вам налить?

– Да, – попросила Полина.

– Мне пока не надо, – отказалась Погодина.

– Анастасия Романовна, почему вас так расстроил сундучок? – спросил Иван.

Погодина опустила голову.

– Можно попросить Мирона выйти?

– Не хотите угостить меня чаем? – обиделся Краснов. – Я противен вам?

– Конечно, нет, – возразила Погодина, – но… вам лучше не слышать мой рассказ. У меня одни предположения, догадки… вы можете обидеться.

– Говорите, – остановил Погодину наш клиент, – я не девочка, чтобы губу дуть. Хватит вокруг да около ходить!

Когда Анастасия Романовна, спотыкаясь на каждом слове, рассказала, как у нее пропали драгоценности, Мирон уточнил:

– Вы решили, что фамильные ценности сперла моя мать?

– Но ведь больше никого, кроме нее, не было, – прошептала Погодина.

– Как? – удивилась я. – Она же приехала вместе с мужем.

– О нет, – возразила хозяйка, – Зельда была одна. Ее позвала Полина.

Я посмотрела на Ковалеву.

– Простите, что-то я запуталась.

– И мне непонятно, – поддакнула Ада, – вы нам рассказали, как Зельда явилась с супругом, это был визит новобрачных. Муж пошел гулять…

Анастасия слушала Дюдюню и бледнела, а когда Ада замолчала, Погодина пролепетала:

– Нет, нет! Поля перепутала! Это давно случилось!

– Да, – согласилась Ковалева, – память нас подводит, уж не молодые мы.

– Зельда приезжала захоронить урну, но вы ее не видели, – вздохнул Иван.

– Нет, – повторила Анастасия, – сундучок… он мой… семейные ценности лежали в таком же… Он пропал вместе с ключиком, тот был в замочке.

– Нельзя держать дорогие ювелирные украшения дома, – укорила я Погодину, – да еще с ключом в замке.

– В доме, кроме нас с Полей, никого не было, – сказала Анастасия. – Ну да, было открыто окно… О нем я не подумала. Но ни разу до того случая и после у нас ничего не пропадало! Агафино находится вдалеке от шоссе, магазинов здесь нет, к нам просто так никто не заходит.

– Разрешите открыть ковчег? – спросил Миша.

– Ой, только не сломайте, – испугалась Анастасия, – возможно… это мой… родительский.

Миша сунул в замочную скважину отмычку и поднял крышку.

– Ух ты! Здесь коробки.

Анастасия потянулась к сундуку.

– Наденьте перчатки, – попросил Миша.

– Зачем? – заморгала Погодина.

– Чтобы доставить мне удовольствие, – улыбнулся эксперт.

Погодина выполнила его просьбу, вынула одну коробку, сняла крышку.

– Ой, тут пусто!

– Вытаскивайте все, – распорядилась Ада.

Вскоре перед нами оказались драгоценности: кольца, серьги, браслеты, броши, кулоны, ожерелья, несколько диадем.

– Если они настоящие, то мороз пробирает, когда думаешь, сколько все это стоит, – пробормотал Коробков, обозревая серебряные коробки.

– Мои предки не носили бижутерию, – заявила Погодина, – я из очень богатой семьи. Ювелирные изделия передавались из поколения в поколение.

Миша посмотрел на открытые коробки.

– А что пропало?

– Полечка, принеси мою книжечку, – попросила Анастасия Романовна.

Ковалева молча удалилась.

Погодина взяла пустой бархатный футляр.

– На обратной стороне коробки написан номер. Видите? Двадцать один. Еще нет содержимого в номерах десять, тринадцать, четыре, восемь, тридцать шесть.

– Держите, – сказала Полина, возвращаясь.

Хозяйка полистала страницы.

– Двадцать один. Брошь. Платина. Фаберже. Изумруды с бриллиантами.

– Ого! – восхитилась Ада. – Нынче это целое состояние.

– Футляры для хранения красивые, – сказал Миша, – снаружи, думаю, серебро, крышка внутри обтянута кожей, дно такое же, и на нем бархатная подушечка. Кто, кроме владелицы, мог брать экспонаты личной Оружейной палаты?

– Исключительно я, – твердо ответила Анастасия.

– После долгого пребывания под землей изделия потускнели, – отметила Ада, – верх коробок почернел. Но ювелирка теряет блеск, и находясь дома. Кто чистил драгоценности?

– Исключительно я, – повторила Анастасия.

– Полина вам помогала? – поинтересовалась Ада.

– Никогда! Она сама всегда камушки с оправами полировала, – обиженно сказала Ковалева, – я понятия не имела, что у Анастасии Романовны имелось. Знала только: она что-то хранит.