Решил дать мотору несколько секунд отдыха. Было тихо, воздух как будто жидкий, рабочие уже закончили. Жужжали пчелы. До уха доносился звон овечьих колокольчиков за много миль отсюда, отдаленный крик и плеск воды.

Стартер крутанул, но не схватился.

Я открыл дверцу и вылез. Встал на вторую перекладину ворот, держась за верх, чтобы позвать на помощь каких-нибудь рабочих. В прорезь облаков выглянуло солнце. Импровизированная собачья будка оказалась в тени. Длинная, как нож, тень от кипариса косо ложилась на навес и скрытый им кусочек земли. Я старался разглядеть собаку. Там виднелось что-то темное, но это вполне могла быть куча тряпья. Куча не двигалась и не шумела, так что нет, не собака. Может, ее вообще больше нет. Наверное, Артан поговорил пожестче, и строители согласились обойтись без своего цербера.

Руки были влажными и липкими. Предположив, что это пот, смешанный с пылью, я рассеянно вытер их о футболку, слез с ворот, и тут заметил, что на сиреневой материи остались буро-розовые следы. А на руках – пятна, как от ржавчины. Я недоуменно потер пальцы и снова повернулся к воротам. Перекладину покрывали влажные багряные полосы.

Опять поглядел на неподвижную тень под навесом. Перекинул ноги через ворота, слез и с жутким чувством ужаса пошел к ней по камням и колючкам.

Бедное животное лежало на боку – края тощего тельца тонули в крови. Глаза стеклянные, уже потускневшие, безжизненные, зубы оскалены в страшной гримасе, из открытой пасти свисает тягучая слюна. Из глотки торчит нож, вокруг рукояти запеклась кровь. Под лезвием – рана, месиво кости и сухожилий. К горлу у меня поднялась желчь, я наклонился, и меня стошнило.

Услышав крик, распрямился. Ко мне через поле шел человек в строительной каске. Он жестикулировал, указывая на свою машину, синий седан с открытыми дверцами, который стоял позади «Гермеса». Я мешал ему проехать.

– Сюда! – крикнул я. – Скорее! Собака! Ее убили!

Я вытянул руки, показывая ужас и растерянность. Поспешно вытер о брюки кровавые ладони.

Мужчина припустил бегом. Оказавшись рядом, стал с перекошенным лицом кричать еще громче. Он был невысокий и смуглый, с мощными мускулистыми руками. Пару раз толкнул меня в грудь. Я качнулся и едва не упал.

– Это не я! Я просто нашел! Я только что подъехал, минуту назад!

Он принялся звонить по телефону, держа мою руку, словно в тисках, чтобы не сбежал. В его ногти въелась грязь. Позади из машины вылез второй, открыл ворота и бросился к нам. Тот самый, которого я видел раньше: в голубой рубашке с короткими рукавами и дырой на плече.

Они начали громко говорить, перебивая друг друга, почти крича.

– Поймите же! Я здесь ни при чем! – повторял я.

Первый подвинул бедное животное ногой, обнажив темную землю и несколько белых камней в крови. Сделал еще одно угрожающее движение кулаком, указал на собаку, потом на мой карман, и потер пальцы, намекая на деньги.

– Но это сделал не я! И у меня ничего нет!

В доказательство я вывернул карманы.

Они стали орать друг на друга. Второй повернулся ко мне.

– Стойте здесь. Сейчас приведем босса.

– Послушайте! – Я старался говорить как можно убедительнее, максимально вкладывая в голос чувство. – Я не убивал эту собаку! Я не знаю, кто это сделал. Я просто ее нашел. Я сейчас пойду, но я не убегаю. Я живу вон там, – указал за рощицу. – Я не знаю, кто мог это сделать. Но это не я. Не я!

На свой страх и риск пошел прочь по полю в сторону открытых ворот и машины. Оба двинулись следом, оживленно переговариваясь. Я пару раз оглянулся через плечо и улыбнулся, надеясь, что вышло дружелюбно.

Смотрели, как я залезаю в кабину.

– Хоть бы завелась, – сказал я в открытое окно.

Я старался, чтобы голос звучал беззаботно, хотел вести себя как человек с чистой совестью и робел. Хотя это не было притворством – я действительно не был виноват. Мой бумажник лежал в кучке вместе с телефоном и сигаретами на длинном сиденье. Не хотелось, чтобы они его увидели.

Мотор завелся. Немного я припомню случаев, когда бы радовался сильнее. Я снова улыбнулся в окно и, резко выворачивая руль, произнес:

– Жаль собаку…

– Что, скажи на милость, все это значит?!

Элис вышла из-за угла дома.

Я остановился во дворе и заглушил мотор.

Открыл дверцу и почти упал ей на руки. Она отшатнулась.

– О господи! Черт! Да что случилось? Ты ранен?

– Собака… Я ее нашел – перерезали глотку… Я пришел поздно, не спасти…

Наклонился обратно в машину и пошарил в поисках сигарет. Руки тряслись.

– Ты весь в крови! – На ее лице отразилось отвращение.

Я закурил и глубоко затянулся.

– Знаю. Такой ужас…

Она сделала шаг назад.

– У тебя кровь на… на сигарете…

Я поднял руку. Правда.

– Боже милостивый! – Из-за угла появился Эндрю в полотенце, обернутом вокруг талии.

Только что из душа. Волосы зачесаны назад, еще видны бороздки от расчески.

– Что, черт дери, происходит? Ты зачем взял «Гермес»?

– Да! – Элис оторвала от меня взгляд. – Зачем ты взял «Гермес»?

– Хотел сделать сюрприз.

Не прошло и получаса, как приехал Гаврас. Пока Элис загоняла машину в сарай, я держал руки под горячей струей, глядя, как ручейки крови водоворотиками исчезают в сливном отверстии. Я все еще не оправился от потрясения. Мне нужно было в душ и переодеться, но Тина принесла холодного пива, и я сел на террасе, чтобы прийти в себя.

– Какой кошмар! – произнесла она. – Бедный ты, бедный!

– Мы думали, к нам вломились грабители, – сказал Эндрю. – Машина исчезла, дом нараспашку…

Он успел надеть полосатую футболку и белые джинсы – обтягивающий наряд, в котором явно чувствовал себя неуютно.

– Да, надо было запереть.

Тина подлила мне пива.

– Дети говорят, что-то пропало, какие-то деньги, и кто-то рылся в их вещах. Но, конечно, ошибаются.

Я тяжело вздохнул и поглядел на свою футболку и брюки в кровавых пятнах.

– Мне надо в душ.

– Чем весь день занимался? – спросила Элис, кладя руку мне на плечо.

– Мы по тебе скучали, – добавила Тина.

Следовало бы отказаться от истории про доэллинское поселение. Но я не отказался! Наврал, что ездил в Окарту на развалины – смотреть особенно не на что, большая часть артефактов хранится в музее Пироса. Потом вернулся, обнаружил, что дома никого, и поехал в Агиос-Стефанос встречать их с яхты. Даже не знаю, как разминулись. Остальное в моем рассказе было правдой – как ехал назад, заглох, смотрел через ворота и заметил неподвижную тень.