с произнесением слов! И с самого начала не было проблем назвать тетю Катю мамой, а Демидова – папой. Вика сразу же застолбила себе этих родителей и ухватилась за них крепко-накрепко.

«Во всем виноват банкирский сыночек! – блеснула в голове спасительная мысль. – Конечно! Именно. Он виноват, и никто другой. А мама с папашкиным ни при чем. Да и я тоже… пострадавшая сторона».

От грубой попытки самообмана на душе сделалось противно и гадко, но сейчас копаться в себе Вика не станет. Хватит, пора сворачивать с темы. Она позже со всеми разберется. И с мамой, и с папкой, и с Валькой Поповым, банкирским сынком.

Только доживешь ли ты до завтрашнего утра, Вика? А если не доживешь? И отправишься в другое измерение, не помирившись, прощения не попросив, оставив о себе горькую память?..

Значит, должна выжить.

Она сказала водителю:

– Я выйду здесь, спасибо.

Расплатилась, улыбнувшись на прощанье.

«Жигуленок» лихо развернулся на маленьком пятачке при въезде в поселок, обдав Викторию облаком сухой пыли, и укатил, пружиня на выбоинах грунтовки тюкнутым багажником.

Стараясь глубоко и ровно дышать, Вика размеренным шагом пошла по Фаддеевке.

Под воротами Усмановны замешкалась. Хорошо ли она все обдумала? Все ли варианты ею предусмотрены? Вопрос…

Уличив себя в постыдной трусости и стремлении оттянуть старт, моментально рассвирепела. Ругнувшись беззвучно, но с чувством, вскарабкалась на забор. Посидела на верхотуре, осматриваясь. Спрыгнула на коврик из травки тимофеевки, растущей неширокой полосой по внутреннему периметру участка. И побежала к дому – ломаной траекторией, с боковыми прыжками и перекатами. Энергично и без паники, оставив страхи там, за забором.

Она бежала, придавив инстинкт самосохранения, и не думала больше ни о чем. Всякие там «выстрелит, не выстрелит, попадет, промажет» были купированы на дальних подступах сознания. Она просто бежала. Бежала, как на тренировке. Потому что решилась не на прыжок с забора и последующую пробежку, а на пулю чуть ниже левой ключицы, и на то, что жить ей, возможно, осталось лишь тот краткий временной промежуток, что отделяет ее от пули.

Достигнув крыльца, Вика стремительно поднялась по ступенькам. Под резным козырьком веранды перевела дух. Первый этап позади. Только вот не нюнься, работай дальше. Застыла, коровища трусливая.

Сжав зубы, Вика сделала глубокий вдох, резко выдохнула. Приблизилась к двери, ведущей в дом. Взялась за ручку, осторожно нажала, потянула на себя.

Створка не поддалась, и это было неправильно. На месте киллера Виктория непременно отперла бы все дверные замки, заняв позицию в глубине дома и держа вход под прицелом.

Киллер решил отойти от стандарта? Собирается напасть на Вику сзади, когда та крадучись войдет внутрь, разобравшись с запорами при помощи шпильки для волос или ржавого гвоздя за отсутствием шпильки? Но она же не дура так запросто входить, хоть бы и крадучись. Или он надеется, что дура?

«Разуверять его не будем», – решила Виктория и без лишних затей несколько раз шлепнула ладонью по дерматиновой обивке.

Под дерматином был листовой металл, но тем не менее стук получился глухим и неубедительным. Она постояла с полминуты, прислушиваясь, и, не дождавшись реакции, вытащила из кармана связку ключей. Барабанить в оконца не стала. Может, киллер решил вздремнуть, а Виктория ему помешает.

Шутка. Снайпер не мог не видеть, как она «танцевала» от забора до крыльца, и сейчас он, скорее всего, забавляется ее растерянностью и ждет дальнейших действий.

Отомкнув верхний замок – нижний, как выяснилось, был не заперт, да и верхний был заперт лишь на язычок, – Виктория приоткрыла тяжелую створку.

Крохотный коридорчик с окошком под потолком, скорее, даже не коридорчик, а тамбур между верандой и кухней, был пуст, если не считать галошницы со скудным набором обуви и вешалки с хозяйкиной кофтой на одном из крючков. Впереди светлела кухонная дверь, которая распахивалась вовнутрь, и именно тут Вику могут ждать всякие неожиданности.

Притаившийся за дверью убийца со стилетом или удавкой наготове – не в счет, это, скорее, ожидаемое осложнение. А вот если преступник пошел вразнос и приторочил к дверной ручке растяжку с гранатой, то никакие кувырки с поворотом Демидовой не помогут. Хотя, конечно, навряд ли будет граната, однако лучше перестраховаться.

Вика стянула с плеч рюкзак, бесшумно уложила его на галошницу. Осторожно ступая, вернулась на веранду, полупритворив за собой дверь. Просунула руку между балясинами перил, подтянула к себе грабли, стоявшие прислоненными к фундаменту в компании с лопатой и метлой. Перехватила черенок грабель половчее и, наполовину укрывшись за броней входной двери, просунула грабли вглубь тамбура, уперев их зубцами в дверную створку напротив. Нажала. Потом сильнее.

Кто кого, говоришь? Ну что ж, поиграем. Прикольно. Жаль только, что ставки в игре высоки. Жаль, что я лишь себе самой кажусь крутым профи, да еще, может, Светику Клинкиной, а вообще-то я мало чего умею. Разные у нас с тобой весовые категории, дядя. Но мне надо спасти Танзилю, и я это сделаю. Я буду пытаться, пока не подохну. Хорошо бы не подохнуть и спасти.

Створка поддалась и начала приоткрываться. Зацепившись обо что-то внутри, похоже о половичок, дальше не пошла, застыв под прямым углом к дверному косяку.

В кухне было до странности тихо. Но у Виктории не было лишних секунд, чтобы размышлять над причинами этой мертвенной тишины. Не жахнуло, вот и хорошо, вот и здорово, нужно действовать дальше. Она сгруппировалась и стремительно бросила тело в проем, перекатившись с упором на плечо. Тут же встала на одно колено и, не теряя ни секунды, содрала с себя куртку, чтобы упырь, который точно сейчас за ней наблюдает, смог оценить возникшую проблему.

Ни шороха, ни звука в ответ.

Вика поднялась во весь рост и настороженно осмотрелась. Она не стала вникать в картину объяснимо ожидаемого беспорядка. Потому что увидела Танзилю.

Вернее, не саму Танзилю, а кисть ее руки на фоне ребристого радиатора.

Вика медленно обошла кресло, которого не должно было тут быть, но оно было, и лишь тогда смогла рассмотреть хозяйку полностью. Усмановна полулежала на полу в простенке между окнами, безвольно уронив голову на грудь. Правая рука ее была неестественно вывернута и откинута далеко в сторону, левая – пристегнута к батарее, поэтому казалось, что безжизненное тело приветствует Вику последним приветом.

Было много крови. Пол был ею залит, и табурет, который валялся подле ног Танзили, тоже был выпачкан кровью. На светлом линолеуме темно-алым отпечатались крохотные горошины следов, видимо, Яшкиных.

Опоздала.

Вика плюхнулась на пол возле неподвижного тела и уткнулась в ладони. Опоздала.

Чужой скрипучий голос прервал