— И никто из людей не обращал внимания на то, что твой отец отличается от них? — чуть дернул бровью Карат, прищуривая свои жуткие пронзительные глаза, от которых меня и сейчас бросало в дрожь.

— Папа был кузнецом среди людей, думаю, что все считали, что тяжелая работа сделала его таким богатырем.

Я могла поклясться, что каждый из них принюхивался к каждой моей букве, и могла их понять.

— Он сам выбрал жизнь среди людей? — взял в свои руки допрос Карат, наверняка считая, что в Сумраке слишком много теплых чувств по отношению ко мне.

— Мы никогда не обсуждали это, но думаю, что да. У рода Бурых ведь не запрещено жить среди людей. По крайней мере, я не помню того, чтобы папа страдал. Он часто уходил в лес и общался со своими медвежьими собратьями.

Мужчины снова переглянулись между собой, но и в этот раз промолчали.

— Ты рассказала о нас кому-то из вашей деревни?

Ох уж этот Карат!

Если общение с Сумраком было подобно хождению по мягкой траве, то каждое слово Карата было словно колючая проволока, которая впивалась больно, но отрезвляла, как пощечина.

Я на секунду закрыла тяжелые ресницы, буквально кожей ощущая взгляды всех Беров.

А я то наивно полагала, что не могу опозориться еще больше перед семьей Янтаря!

И что же теперь?

Всё шло к тому, что мне предстояло еще поведать о своей неудачной влюбленности, при чем, пытаясь сделать это так, чтобы не вдаваться в особо интимные подробности!

Это было так ужасно и дико, словно я должна была исповедаться перед всей семьей того, к кому мое сердце тянулось робко, но неумолимо!

— Он не был местным жителем, — хрипло пробормотала я, понимая с тянущим чувством безысходности, что от этих мужчин невозможно скрыться самой, как и скрыть свои постыдные, унизительные эмоции.

— «Он» значит — хмыкнул сухо отец, но замолчал, встретившись взглядом с Сумраком, который лишь молча чуть качнул головой, явно молчаливо прося его не продолжать свою мысль дальше.

— И тебя никак не насторожило то. что он интересуется твоим отцом? — изогнул коварно свою черную бровь Карат, глядя хищно и прямо в глаза, отчего хотелось спрятаться под полом.

— Он ине интересовался моим отцом, — начиная предательски краснеть, прохрипела я, понимая, что пропадаю в этих пронзительных изучающих глазах, самолично сознаваясь в том, что тот человек не был простым прохожим, — …мной интересовался.

Это было просто невыносимо!

Мне казалось, что кресло подо мной должно уже воспламениться, если не от глаз этих огромных мужчин, то от моих ядовитых эмоций, которые жалили душу, прожигая в ней черную дыру!

— Ты касивая, молодая, эффектная девушка, Ягода, — голос Сумрака был моим бальзамом и тем спасительным плотом, за который я хваталась, как за последнюю надежду если не на спасение, то на последний глоток воздуха, прежде чем сгину в пучине стыда и унижения, — И нет ничего зазорного или постыдного в том, что мужчины обращали на тебя внимание, и показывали свое расположение.

Я улыбнулась нервно и судорожно, лишь на секунду поднимая ресницы, чтобы мельком увидеть. что людей в комнате не убавилось, а двое девушек умудряются не мешать мужчинам. тихонько залечивая их раны, тут же снова принявшись рассматривать деревянный пол под своими ногами:

— Показывали еще как! Грубо, нагло, навязчиво… — вспоминая о том, что каждый второй мужчина искренне считал, что должен «приручить рыжеволосую ведьму». сделав её покладистой и послушной, я поморщилась, даже сейчас почувствовав вспышку ярости внутри себя.

Каждый из этих наглых засранцев получал в конце-концов по заслугам, если не от меня сразу, то от папы, который не выносил, когда ко мне прикасались какие-то руки, еще и без моего ведома и согласия!

— А он? — снова раздался голос Карата слегка насмешливо и явно забавляясь моим смущением и попытками рассказать максимально отдаленно от темы отношений, на что я упрямо выпрямила спину, напоминая себе, что я на допросе и поэтому должна отвечать быстро, сухо и максимально информативно, но не затрагивая лишних подробностей.

— Он был учителем в местной школе. Приехал сразу после университета с благородной целью посвятить себя обучению малышни в отдаленных районах, чтобы у них был шанс открыть для себя новый мир и возможно затем уехать в города, чтобы продолжить обучение… — замолчав на секунду, я все таки добавила то, что должна была, — …он не был плохим человеком. Никого не обманывал, всегда вел себя скромно и не пытался лезть не в свои дела.

— Видимо, именно этим он тебя и покорил. Слишком отличался от остальных, — хмыкнул Карат, на что я скрипнула зубами, промолчав, и стараясь не вспоминать о том, что он был первым, кто подарил мне цветы.

Первым, кто спросил разрешения папы, чтобы пригласить меня на простую прогулку.

Он никогда не пытался прикоснуться против моей воли, и был скромен.

Наверное, даже слишком.

— Девушка просто влюбилась и доверилась тому, с кем хотела быть вместе.

Я вздрогнула, услышав голос Тайги, который прозвучал твердо и слегка вызывающе, когда я подняла голову, растерянно наблюдая за тем, как она вошла в комнату, останавливаясь возле меня, словно была моей защитой.

— Это не преступление. В том, что все пошло совсем не так, как должно было, не ее вина.

Хищные глаза Карата прищурились и буквально впились в смелую Тайгу, которая не боялась их, глядя на него спокойно и уверенно.

— Не хочешь продолжить начатую мысль? — проговорил он вкрадчиво и мурлыкающе, но от этого еще более опасно и страшно, отчего на моем теле встал каждый волосок.

Но Тайга была не из робкого десятка, когда лишь вскинула брови, глядя прямо в эти колкие зеленые глаза, когда спокойно проговорила:

— У вас-мужчин, загораются глаза, когда вы выбираете пару. Но природа не предусмотрела для девушек-Беров ничего подобного…

-..Потому что вас в принципе не должно было существовать в природе, — изогнулась хищно и жесткого губы Карата.

— Но мы существуем! Мы, так же как и вы любим, ненавидим, презираем, злимся.

Вина Сумрака была в том, что он рассказал о тайне рода девушке, которая не стала его парой. Он понес наказание за это. У Ягоды же была любовь. Была пара.

Но лишь потому, что она девушка-Бер, и не существует меток для мужчин-людей, ее посчитали виновной в разглашении тайны рода, — отчеканила Тайга, не видя, как мои глаза округляются все сильнее, а сердце начинает дрожать и захлебываться, словно лишь сейчас пробуждаясь от холода и паники, — Тот мужчина не был плохим.

Он искренне любил Ягоду. Он восхищался ее отцом, когда узнал правду…но не смог уберечь ее от тех, кого ты считаешь нашими главными врагами.

Зрачки Карата вдруг стали маленькими и опасными, когда он чуть подался вперед, отчего его огромные плечи, словно раскрылись, став еще больше и показывая, как заходили напряженные тугие мышцы: