Поездка на ферму семьи Исаака была длиннее, чем основные дороги Вудсхилла. По крайней мере мне так казалось. Но, возможно, дело просто в моей нервозности.

Мы ехали около получаса, прежде чем свернули на гравийную дорогу между гигантскими кукурузными полями. Автомобиль Исаака был старым и ржавым и не имел ни кондиционера, ни исправной аудиосистемы, но для меня это роли не играло. Высунув руку из окна пассажирского места, я наслаждалась тем, как ветер хлестал меня по пальцам.

Однако ощущение тошноты в животе прогнать не получалось. Наоборот, оно усиливалось, по мере того как мы приближались к ферме. Через пару минут я познакомлюсь с семьей Исаака, и я понятия не имела, что это означало. За исключением отца Доун, который время от времени заглядывал в общежитие, я еще никогда не знакомилась с чьими-то семьями. Как мне себя вести? Что говорить? А чего не говорить? Я правильно оделась?

Я взглянула на свои ноги. Черная рубашка оверсайз, которую я надела, была на несколько сантиметров короче, чем положено, это я внезапно осознала очень четко. Да и чулки выше колен в сочетании с ботинками производили далеко не шикарное впечатление. Мне захотелось сказать Исааку, чтобы он поворачивал назад, но именно в этот момент мы проехали зеленую табличку, на которой значилось: «Фермы Грантов».

О боже. В земледелии я тоже ничего не смыслила. Надо было подготовиться заранее и взять в библиотеке какую-нибудь книжку по сельскому хозяйству. Или как минимум поискать основную информацию в интернете.

Я резко повернулась к Исааку:

– Я ничего не знаю о сельском хозяйстве.

Он искоса бросил на меня взгляд:

– И?

– Что, если твои родители захотят пообщаться о… не знаю… об урожае кукурузы и спросят мое мнение?

– Тогда просто скажешь: «Цель сельского хозяйства – не выращивать кукурузу, а оптимизировать и цивилизовать человеческое существование, и за это я очень ценю вас и вашу работу».

– Во-первых, – ответила я, изогнув бровь, – не прикалывайся надо мной. А во-вторых… я никогда бы не сказала ничего настолько напыщенного.

У него предательски дрогнули уголки рта:

– Жаль. Вышло бы наверняка забавно.

– Да, очень смешно, – буркнула я и опять уставилась в окно.

А что, если его родители решат, что я просто ужасная? Я не совсем та, кого можно назвать образцовой подружкой. И все еще хорошо помнила школьные годы, когда родители моих одноклассников считали, что я плохо влияю на их детей, и запрещали им со мной общаться.

Грудь сдавило.

Что, если родители Исаака сочтут меня настолько отвратительной, что не захотят подпускать к маленьким детям? Что, если…

– У тебя такой вид, словно мы едем на твою казнь, – прервал мои мысли Исаак.

Я как раз собиралась ему ответить, когда поля слева и справа внезапно закончились, а вместо них перед нами показалась сама ферма.

Ого…

Все такое… громадное.

Перед домом, который тянулся поперек всего участка, располагалась большая площадка с гранитной плиткой и газоном, а также множеством цветов и деревьев, которые, невзирая на то, что уже давно наступила осень, сохранили свой сочный зеленый цвет. Лишь изредка виднелись красные, желтые и коричневые места.

Не только площадка была огромной, но и дом, простиравшийся за ней. И, казалось, чем ближе мы к нему подъезжали, тем крупнее он становился. Я подняла взгляд выше по светлому фасаду, и пришлось прикрыть глаза ладонью, потому что слепило солнце.

Дом состоял из двух этажей. Пара ступенек вела на белую веранду, через которую вы проходили к темно-зеленой входной двери, рядом с которой висело два фонаря. Весь дом окружала полоса гравия с несколькими росшими в нем кустами.

Дальше за участком начинался темно-красный амбар L-образной формы, в нескольких метрах от него – еще один прямой, а еще дальше я разглядела конюшню. Прямо перед домом среди деревьев стояли качели и детские лесенки-лазалки, под которыми на траве валялись всевозможные игрушки.

Кроме того, там же обнаружилась собачья будка. Чертова собачья будка. Как в каком-нибудь дурацком рекламном ролике.

Я даже не заметила, как Исаак выключил мотор, и сообразила, что мы остановились, только когда он распахнул водительскую дверь. Быстро отстегнувшись, я вышла. Воздух пах необычно: по-деревенски и свежее, чем в Вудсхилле.

Исаак как раз вытаскивал наш подарок для его дедушки из багажника, как вдруг раздался громкий лай. Я развернулась к будке и застыла. Оттуда вылез огромный черный лабрадор. Когда зверь заметил нас, то вновь залаял и побежал вперед. Я пискнула, отпрыгнула и втиснулась между Исааком и машиной.

Исаак, рассмеявшись, опустился на корточки и в знак приветствия обеими руками потрепал пса по голове и морде.

– Вейдер, это Сойер. Веди себя с ней хорошо, – сказал он совершенно нормальным тоном, как будто разговаривал с человеком. Потом оглянулся через плечо и поднял глаза на меня. – Сойер, это Вейдер. Веди себя с ним хорошо.

Я покачала головой и присела рядом с ним, чтобы протянуть руку к Вейдеру. Тот скептично ее обнюхал. А в следующий момент дернулся и прыгнул на меня. Я завалилась на спину и обеими руками пыталась закрыть лицо от его чересчур рьяных вылизываний и слюней. Безрезультатно.

Исаак смеялся:

– Немного перебор с любовью, Вейдер. Слезь с нее. – Он щелкнул пальцами, и Вейдер мгновенно меня отпустил. Затем Исаак подал мне руку и помог встать. Вытащил парочку травинок из моих волос. – А все очень хорошо прошло.

Я вытерла щеку тыльной стороной ладони.

– Если его слюни на моем лице означают, что я ему нравлюсь, то, видимо, да.

– Именно так.

О’кей. Знакомство номер один я успешно выдержала. С остальной его семьей тоже наверняка как-нибудь получится.

– Пошли, – сказал Исаак, взял подарочную коробку и повел меня ко входу. Но еще до того, как мы приблизились к двери дома, ее распахнули изнутри. На веранду выбежала крошечная девочка со светло-каштановыми кудряшками на голове, в желто-белых колготках в горизонтальную полосочку и зеленом платье. Не успела я опомниться, как она с радостным писком бросилась к Исааку. Он поймал малышку свободной рукой и, смеясь, закружил. Потом боком прижал ее к себе и отдал мне коробку с подарком, чтобы держать ее и второй рукой.

– Айви, это Сойер, – произнес он и кивнул на меня.

Девочка неуверенно посмотрела на меня карими глазами. Потом отвернулась и уткнулась личиком в шею Исаака. Он взглянул на меня и одними губами сказал: «Стесняется». Я улыбнулась. Видимо, застенчивость – это не «феномен Исаака», а «феномен Грантов».

С Айви на руках Исаак пошел к дому. Девочка бросила на меня критичный взгляд через его плечо, и я состроила рожицу, надеюсь, веселую, а не страшную. Айви тихонько хихикнула в шею Исааку, и ее кудряшки закачались в разные стороны. Я мысленно издала торжествующий вопль.