А впрочем, и не в игре тоже. Наш последний разговор вышел коротким, но более чем откровенным, чтобы он, наконец услышал и понял, что я о нем — сраном капитане с длинным языком — думаю. И прошел без свидетелей. Так что слушать вопли «как он меня уделает» — было некому. Мы обошлись парой фраз и разошлись, навсегда запомнив, чего на самом деле стоим. И я надеюсь он смог сделать выводы, чтобы не превратиться в окончательную сволочь из обычного, в общем-то, парня. Которому внезапная популярность снесла крышу.

Звенит финальный свисток, командам объявляют счет и отпускают с поля по домам.

Тренер громко подзывает меня и, сняв шлем, я ненадолго подхожу к нему, чтобы познакомить с двумя незнакомцами. Мы обмениваемся рукопожатиями, и я коротко рассказываю мужчинам о себе все, что они хотят знать. Не так уж и много, но достаточно для первой встречи. И обещаю, что рассмотрю любое предложение, которое они мне пришлют в ближайшее время.

Готов ли я и дальше работать на высокий результат и демонстрировать хорошее качество игры, если окажусь в команде одного из самых больших университетов в Америке? Да они шутят?!

Ответ очевиден. Готов, и здесь без вариантов.

Попрощавшись со спортивными агентами и тренером Херли, я возвращаюсь в раздевалку, где еще полно парней и в помещении привычно стоит смех и болтовня.

Оставив клюшку и шлем в специальной комнате, я снимаю с себя форму, беру полотенце и иду в душ. Смыв с тела пот и усталость, обливаюсь контрастным душем и выхожу в раздевалку. По пути к своему шкафчику, перебрасываюсь с Рони и Уэйном глупой шуткой по поводу сегодняшней игры. Открываю нужную дверцу в длинном ряду других, достаю и надеваю боксеры, брюки… тянусь рукой за чистой футболкой, которая лежит в сумке… и вдруг замечаю, как к моим ногам что-то падает.

Я еще не успеваю осознать, что именно… в моих мыслях по-прежнему крутится разговор с незнакомцами… а голоса вокруг меня уже стихают.

— Мэт?.. — кажется голос Солгато проседает до скрипа. — Что это? К-какого хрена?!

Это пакет. С коксом. Я понимаю это сразу. Он был обвернут моей одеждой, а теперь лежит у моих ног. И здесь его на приличную сумму. Если не сказать «на дерьмово большую сумму!»

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я так и застываю, пригвожденный к полу находкой, чувствуя, как мгновенно остывает кровь в моих венах и леденеет спина.

— Это не мое. Когда я уходил, клянусь, этой дряни здесь не было.

— Но это ведь твой шкафчик, Палмер, верно?

Это отзывается Эван Коллинз, вратарь «Беркутов» и дружок Рентона, стоя у бокового ряда шкафов, и я тут же оборачиваюсь к нему.

— Да, мой. Но он не запирается, твою мать! Меня здесь два часа не было!

Секунда, а я уже готов сорваться, глядя, как остальные парни оборачиваются и косятся в мою сторону.

— Я слышал перед тренировкой, что сегодня кто-то подбросил пакетики-чеки в шкафчики малолеток из девятого класса, — подключается к разговору Дуглас Харт, кусая губы и странно пялясь на меня. — Там нашли не меньше десяти доз с коксом и таблетки амфетамина. Директор Гибсон на ушах. Похоже, кто-то собрался подсадить сопляков на дурь… И мне одному это не кажется совпадением, чувак?

— Заткнись, Харт!.. Я не сижу на наркоте и не торгую ею!

Но придурок презрительно скалится, показывая, что сомневается в моих словах.

— Так я и поверил. А по количеству кокса в твоем пакете не скажешь. Правда, парни? Сколько тут доз? Это же на пару штук тянет.

— Он не мой… Черт, сказал же!

Ненавижу оправдываться. А унижаться — еще хуже! Сердце стучит так, что я глохну, а кровь отливает от лица.

— Сейчас в школе полиция и я считаю, что глупо молчать. Вы как хотите, парни, а я не стану, — вновь бросает Коллинз. — Все знают, что Палмеру доверять нельзя! Это Херли его в зад целовал, вернул в команду и что получил взамен? Или вы хотите, чтобы уже завтра весь Сэндфилд-Рок говорил о том, что «Беркуты» сидят на коксе?

Они не хотят. Те, кто были со мной. Им еще кажется, что они не верят, но на самом деле им хватило минуты, чтобы принять очевидное, и глаза уже все говорят.

Палмер — отброс общества. Тот, с кем лучше не связываться. И не нужно никаких доказательства, все и так ясно. Даже Финли растерян и опускает взгляд, когда я смотрю на него. Только Рони злится, но у него тоже есть вопросы, на которые бы он хотел получить ответы.

К черту! Я существовал рядом с ними бок о бок, я был собой, но ни у одного из них так и не смог заслужить доверия.

Не знаю, почему в этот самый момент я оборачиваюсь и смотрю на Рентона. Наверное, меня толкает какое-то чувство. Обернись я секундой позже, и он бы уже отвернулся. Но дело решают мгновения, и я успеваю увидеть его лицо и заметить в его глазах страх… и эйфорию.

Я не могу ошибиться.

— Рентон, с-сука, это ты!

Действительность смещается и сомнений не остается. Я налетаю на него, и мы начинаем драться. Или я избиваю его — плевать! На это раз все еще хуже и у меня больше нет выбора.

Наркотики в школе — это исключение без вариантов и статья; их распространение — тюрьма и клеймо на всю жизнь. И если для кого-то пакет на полу — просто кокс, то для меня там лежит билет в ад. Все рухнуло в одночасье, мечты и завтрашний день. Мое будущее. Я вновь в полном дерьме, и сколько бы сейчас ни кричал, что ни при чем — мне никогда не поверят.

Так пусть Рентон хотя бы так за все ответит, пока я еще способен его достать…

Нас разнимают парни, и когда в раздевалку влетают тренер, директор Гибсон, отец Эшли с еще одним полицейским, и сама Эш, я выхватываю взглядом только ее — на остальных мне плевать.

— Этот пакет с содержимым твой, Мэтью Палмер? — слышу я четко заданный вопрос офицера Уилсона.

— Нет. — Но отвечаю я не ему, а распахнутым серым глазам: — Нет, Эш, поверь!

В раздевалке жарко и душно от скопления людей и накала драки. И если бы сейчас Эшли, видя меня таким, так же как остальные испуганно поджала губы и отвернулась… я бы лучше умер. Но она вырывается вперед и уверенно говорит:

— Конечно, нет! Что за чушь! Не верю!

Эшли