– Погрузка закончена, если успеет, милости просим. Но у меня на судне железный порядок – отчаливаем через пятнадцать минут после завершения погрузки. Передайте, чтоб спешил. Ждать никого не собираюсь.

В итоге староста успел бы только помахать нам вслед с берега, если бы у него вдруг возникло такое желание. Но почему-то он не захотел пожелать нам доброго пути, наоборот. Он вопил проклятия всем сварливым старикам и старым консервным банкам, которые возомнили себя кораблями, и прыгал на обрывистом берегу, который для этого был вовсе не предназначен. И потому неудивительно, что целый пласт раскрошившейся земли рухнул вниз, унеся с собой крикуна. Но даже холодная ванна, правда, принятая против желания, не успокоила старосту. Пуская пузыри и дожидаясь, пока его извлекут из воды, он продолжал изрыгать проклятия в адрес капитана, его корабля и всех женщин в мире. Последнее все отнесли за счет того, что он считался человеком глубоко религиозным. И только мы с Маришей догадывались об истинной подоплеке его проклятий в адрес женского пола.

Староста со своей компанией остался на берегу, а мы на корабле. Вода и топливо, щедро заправленное в топку катера, уносили нас все дальше. Единственным темным облачком на горизонте оставался Бородатый, который по какой-то причине находился на корабле, к вящему неудовольствию нашему и капитана. Но Бородатый указал ему на какой-то пункт, имеющий место быть в соглашении между Елизаром и капитаном, и тот вынужден был уступить.

– Пошли в трюм, – предложила Мариша. – Здесь скоро может стать небезопасно.

На самом деле она решила немного перекусить теми вкусными вещами, которые в изобилии должны были находиться в трюме. Спустившись в трюм, мы обнаружили, что не являемся его единственными обитателями. Сидя на коробках, с мрачным видом нас поджидала таинственно пропавшая недавно и так же таинственно возникшая теперь Ира.

– Наконец-то вы появились! – поприветствовала она нас. – Я уж думала, вас обнаружили, и удивлялась, что не слышно ваших предсмертных криков.

Вступление ее приветственной речи не отличалось оптимизмом, но продолжение было еще хуже. Прямо сказать, оно подавляло.

– Лучше бы вам вовсе на свет не родиться, – с отвращением пережевывая шоколадные конфеты с ликером, засахарившимся еще в прошлом веке, продолжила Ира. – Вы же совершенно ненормальные, как вас из больницы выпустили?

Для разговора с Маришей она выбрала самый неподходящий тон. С моей подругой надо было разговаривать ласково, желательно в увещевательном тоне, если хочешь от нее добиться понимания или хотя бы того, чтоб она просто тебя выслушала. В противном случае могли возникнуть неожиданные казусы. Так и случилось.

Мариша решительным шагом направилась к Ире, и после непродолжительной борьбы та осталась без коробки конфет. Лишившись ее, она сразу же приобрела значительно более веселый, довольный всем происходящим вид. Похоже, конфеты плохо на нее действовали.

– Влипла я из-за вас в историю! – воскликнула несколько примирившаяся со своим положением Ира. – Дед Петро предупреждал, чтоб я не совалась и не связывалась с этими людьми, а я, дура, не послушалась. Но ведь они казались такими правильными. Не ругались матом, не валялись под крыльцом в грязи, не обращались друг к другу с худыми словами, не бездельничали в день рабочий, чтили день воскресный и не забывали молиться перед обедом. А главное – они не пытались склонить меня к греху, затащив в постель.

Все перечисленные недостатки подозрительно подходили ее мужу, а добродетели, которыми она явно восхищалась, полностью у оного отсутствовали. Что на это сказать, мы не знали, поэтому решили вернуться от отвлеченной темы к более актуальным вопросам. Я спросила:

– Ты нашла свою бабушку?

– А чего ее искать? – удивилась рассеянная Ира, сама недавно рыдавшая о горькой судьбе похищенной старушки. – Она, оказывается, уехала к сестре в Киев. Там кто-то то ли умер, то ли родился. Из телеграммы было непонятно.

– Ты ж говорила, что ее похитили, – напомнила я ей.

– Похитили? – снова удивилась Ира, а потом вдохновенно воскликнула: – Ах, ну да! Я так подумала, потому что эти типы сорвали записку, которую бабушка оставила мне на дверях. Я прихожу днем, а бабушки нет дома. И тут являются эти типы и говорят, что она у них, и если я хочу увидеть ее живой, то должна написать вам письмо и пригласить на кладбище. Любой бы поверил. Елизар, когда узнал, чуть не придушил меня. Кричал, что если у меня своего ума нет, то я должна была посоветоваться с ним.

– Когда это на тебя Елизар кричал?

– На следующий день после кладбища.

– А чего это ты с ним на короткой ноге? – подозрительно спросила Мариша. – Он тебе кто?

– Он мой крестный, – гордо ответила Ира.

Я на ее месте не гордилась бы этим фактом, быть крестным ребенком отца Елизара, если судить по Стасю, было не слишком-то перспективным делом.

– А еще у него есть крестные дети? – осторожно спросила Мариша.

– Есть, – неохотно призналась Ира. – У нас ведь крестят не в младенчестве, как у прочих христиан, у нас право быть крещеным надо сознательно заслужить праведным поведением, чистым образом жизни и активной работой в общине. Это не право, дающееся от рождения, а награда. Поэтому когда крестят человека, то лишь после этого он становится полноправным членом общины. Отец Елизар крестил многих, но только на нас словно рок лежит. Некоторые, говорят, исчезли без вести, точно не могу сказать, так как жили они не в самой Ульяновке. Но судачат, что они сильно кололись, так что ничего хорошего, а двое, нет, уже трое погибли. Остальные живут вместе со своими кровными родителями, и у них все, насколько я знаю, в порядке. Но вот надолго ли?

Мариша хмыкнула так, словно в этом вопросе была осведомлена лучше ее.

– Ты что-то знаешь? – набросилась я на нее. – Если знаешь, говори.

– Ничего я не знаю толком, только те бумаги в сейфе Никитина были посвящены этим таинственным пропажам людей. И их-то я и свистнула, чтобы ознакомиться получше. Но они пропали.

Больше делиться информацией она не пожелала, а снова принялась терзать несчастную Иру своими подозрениями.

– А что ты делаешь на корабле? – не унималась она.

– Мне поручено сопроводить груз.

Это было уже кое-что. В таком случае она должна знать, куда мы направляемся и как долго нам предстоит плыть.

– Конечно, знаю, – ответила Ира. – Мы плывем в Киев. И это очень удачно, так как я увижусь там с бабушкой. Только хочу вас предупредить, что плыву я тайно, никто не должен знать, что я тут. Такое условие поставил Елизар. Он сказал, что только мне может доверять теперь, когда Стася убили.

– И что ты должна делать? – заинтересовалась уже я, так как Ира производила впечатление человека, который вряд ли способен постоять даже за себя самого, и в охранники груза я бы никогда ее не назначила. Ее саму надо было от всех и всего охранять. Мы пожали плечами и приступили к обеду.