– Ты выкрутила лампочку? – восхитилась я ее предусмотрительностью.

– Вот именно, – довольно несколько раз кивнула Ира.

Во время третьего кивка снизу раздался приглушенный крик и более явственный шум падения двух бочек, сопровождаемый звоном колокольчиков.

– Бежим скорей! – подскочила я.

– Как думаешь, что там случилось на сей раз? – на ходу поинтересовалась Мариша.

– К нам пожаловал убийца, а нас не оказалось на месте. Он обиделся и теперь рушит наши укрепления.

Но это оказался не убийца. В трюме, придавленный тяжестью двух бочек со старым машинным маслом, лежал на полу несчастный капитан. Это плавание должно надолго врезаться ему в память. Он издавал стоны, но, надо отдать ему должное, уже совсем слабые. Если бы не мы, он так и пролежал бы под слоем масла до утра. Хотя, с другой стороны, если бы не мы, ему и вовсе не пришлось бы так лежать. Капитан не шевелился, когда мы извлекали его, он только вяло дергал головой и пытался заговорить, и ему очень мешал язык, он только путался и напрасно раздражал капитана. Наконец мы поставили его на ноги, вытерли самые видные места пледом и усадили на ящики.

Но тут мы допустили ошибку, предоставив пережившего шок капитана самому себе. Он воспользовался предоставленной ему свободой для попытки к бегству. Вообще он вел себя нелогично. То старался проникнуть в трюм, когда его там никто не ждал, а когда ему это удавалось и все присутствующие представали перед ним во всей красе, он каждый раз пытался сбежать. Вот и сейчас он сделал несколько шагов к свободе. Делать ему это не стоило и в лучшие времена, а теперь и подавно.

Когда сзади нас раздался какой-то шум и мы обернулись, нашим глазам предстало потрясающее зрелище. Капитан умудрился задеть желтую веревку, и, естественно, все содержимое ведра вылилось ему за шиворот. Его форменная рубаха вмиг превратилась из белой с якорями в желтую без якорей, но зато с красивыми подтеками. Но на этом злоключения бедного капитана не закончились. Ведер было приготовлено еще много, и все не для него. Чего он сунулся? Но все-таки капитан проявил кое-какой такт, оставив немного и другим посетителям, ему достались только добавочные малиновая и зеленая, ну, и конечно, желтая, про которую уже шла речь.

– Надо выручать его! – вопила Мариша. – Он же задохнется или во что-нибудь врежется.

Но на самом деле приходилось опасаться не этого. Настоящая опасность исходила от самого капитана – он все пачкал своим прикосновением. Подобно древнему царю Мидасу, или как его там звали, который превращал все, к чему он прикасался, в золото, наш капитан превращал бесцветные или слабо окрашенные вещи в яркие и пестрые. Хотя, может быть, чересчур пристрастный критик назвал бы их новую раскраску вульгарной или даже аляповатой. Но капитана это не смущало. Он вдохновенно раскрасил причудливыми узорами изнанку всех ковров и теперь подбирался к куче одеял.

– На чем же мы будем спать? – взвыла Мариша, углядев, куда он направляется.

В данную минуту меня это беспокоило меньше всего. Что там какие-то одеяла, которые к тому же пока не принадлежат никому, в сравнении со счастьем человека, нашедшего для себя тихую гавань. А капитан нашел ее. Он растянулся на одеялах и захрапел сном младенца. То есть если бы младенцы накачивались портвейном, а потом храпели в своих колыбельках, то это и был бы именно тот сон.

Мы почтительно окружили его ложе, стараясь все же держаться на солидном расстоянии от него. Капитан, раскрашенный в полосочку и украшенный пятнышками, выглядел очень мило, но все-таки надо было его как-то избавить от краски. Она могла повредить ему, забить поры или еще что-нибудь. Поэтому, закатав рукава повыше, мы приступили к очистке капитана. Из-за густого слоя машинного масла, в которое капитан вляпался перед краской, последняя не смогла причинить ему значительных повреждений. Стиралась она довольно легко, благо в нашем распоряжении было достаточно полотенец.

– Лучше бы тебе сменить место жительства, а еще лучше вместе с ним сменить и фамилию, – советовала Ире добрая Мариша, с треском разрывая очередной плед. – Елизар не посмотрит, что ты ему почти родственница. Взгреет он тебя за этот бедлам как пить дать. А все ты, Дашка. Если бы не твои фокусы, то и старика не пришлось бы сейчас приводить в себя, и тут бы все было цело.

– А кто меня напугал до полусмерти, наговорив с три короба про серию загадочных и, между прочим, нераскрытых убийств? – возмутилась я. – Это ведь ты была, а так как мы путешествуем в обществе одной из его потенциальных жертв и сами являемся такими же жертвами, то я сочла за лучшее вовремя подготовиться. Вы мне обе, между прочим, охотно помогали.

– Не ссорьтесь, девочки, обратно ничего не вернешь, – сказала Ира, и, как ни странно, ее слова подействовали на нас умиротворяюще.

Мы снова вернулись к прерванному было занятию. Скоро голова капитана приобрела вполне пристойный вид. Правда, волосы нам не удалось до конца очистить, но их было не так уж много, чтобы расстраиваться. К тому же днем он всегда носил фуражку, а ночью все равно темно. И еще в складках на шее и за ушами осталось немного зеленой краски, что выглядело жутковато при любом освещении, но нельзя же требовать сразу всего. Нас результат удовлетворил, а капитан был молодцом и не капризничал из-за таких пустяков, как немного краски на шее и носу.

Пора было подумать о том, чтобы избавиться от него. Мы потратили на возню с ним кучу времени, по часам, скоро должен начаться рассвет, пора уже отправляться по своим постелям. Капитана мы обмотали последним из наших запасов пледом и поволокли наверх. Он оставлял за собой разноцветные следы, но этим его участие в передвижении и заканчивалось, а весил он изрядно. Мы втроем совсем измучились, пока доставили его до каюты. К тому же по дороге надо было соблюдать осторожность, чтобы не наткнуться на какого-нибудь жаворонка из команды, и тишину, чтобы не перебудить их всех.

Кают на судне было четыре, но в каждой уже кто-нибудь спал.

– Куда нам его пристроить? Не можем же мы всю ночь таскать его по судну? – заныла Мариша. – Мне он уже надоел. Чисть его, возись с ним. Что за удовольствие? Давайте его положим прямо в коридоре. До утра осталось всего два-три часа, он не успеет замерзнуть, как его уже найдут.

Идея показалась нам заманчивой, и мы, недолго думая, устроили по-прежнему храпящего капитана у стенки, подложив ему под голову пожарное ведро. Кажется, ему было вполне комфортно, по зеленевшему в свете ночника лицу блуждала довольная улыбка. Мы пожелали ему спокойной ночи и отправились к себе в трюм наводить там порядок перед тем, как самим устроиться на ночлег.

Больше за все время плавания нас никто не беспокоил. Должно быть, пошел слух, что в трюме нечисто. Во всяком случае, заходить к нам опасались. Это мы поняли из разговора двух матросов, который удалось подслушать следующей ночью под темным небом на палубе.

– И с капитаном у нас неладно, – продолжил начатый ранее разговор один из матросов. – Он вроде и здоров, а после вчерашней ночи больше не пьет. Это на нем скверно сказывается.