наконец меня отпустила и быстро выскочила за дверь. Но уже через пять минут вернулась. На ее лице были видны капельки воды — как истинная женщина она первым делом кинулась приводить себя в порядок после истерики.

— Я сейчас, — засуетилась Ольга, забрав с кровати вино и конфеты.

В комнате был небольшой столик, куда она выставила бокалы, вазочку, высыпав в нее конфеты, и снова выскочила за дверь, вскоре вернувшись с тарелкой нарезанного ломтиками сыра. Я открыл бутылку и разлил вино по бокалам. Кстати, интересная посуда. Не из стекла, а сделанная талантливым гончаром, покрытая белой краской и нанесенными уже синим цветом узорами.

— За то, что все хорошо закончилось, — озвучил я тост, и мы сделали по небольшому глотку.

— Спасибо еще раз, — сказал Ольга. — Знаешь, Марат Осипович давно на меня заглядывается, но раньше себе такого не позволял. А тут...

Девушка ушла мыслями в себя, и я не стал ничего говорить, давая ей возможность побыть наедине с собой. Но затем она встряхнулась, улыбнулась мне и снова сделала глоток, в один заход опустошив свой бокал. Я тут же его наполнил и задал уже свой вопрос.

— А где Зинаида?

— В этом и проблема, — грустно вздохнула Ольга. — Зина нашла свою любовь и съехала. Я надеялась найти себе новую соседку, но не успела. Пришло время оплаты аренды, и у меня не хватило денег. Вот и...

Тут девушка судорожно вздохнула, заново переживая недавние события, и чтобы заглушить их снова отпила вина.

— Ничего. Теперь все позади.

— Григорий, спасибо вам. Даже не знаю, как вам отплатить...

— Мне достаточно того, чтобы ты не плакала, — улыбнулся я ей.

Дальше, чтобы сменить неприятную Ольге тему, я спросил ее об отношении к театру, какие пьесы ей нравятся больше всего. Затем разговор перекинулся на актеров, на новое искусство — электрический театр, его возможности. Бутылка вина стремительно опустошалась и в какой-то момент мы переместились в кровать девушки. Алкоголь и стресс пробудил в Ольге настоящую фурию. Кажется, хозяин дома после ее криков только укрепился в своем мнении о девушке и пожалуй стоит все же посоветовать ей сменить арендодателя. А то ведь его и страх передо мной и моей службой может не удержать от искушения.

— Григорий, — лежащая на моем плече и утомленная Ольга прошлась ноготками по моей груди, — вы настоящий мужчина. Надежный, сильный. Мне так хорошо рядом с вами...

С каждым словом девушка говорила все тише, а ее пальчики на моей груди все замедлялись. В итоге она так и не закончила то, что хотела мне сказать и заснула. А вот я мужественно с этим самым сном боролся, хорошо понимая, что если поддамся, то на запланированное дело просто не попаду. Просплю.

Где-то через полчаса я не выдержал и выскользнул из приятных женских объятий. Быстро оделся и уже хотел уйти, на прощание посмотрев на спящую Ольгу... и наткнулся на ее печальные глаза.

— Уходишь?

— Да. Есть одно дело, которое я не могу пропустить. Извини.

— Придешь еще?

— Обязательно.

— Все готово, ваше благородие, только вас ждем, — свистящим шепотом сказал Василий.

До их работного дома я добрался пешком. Времени было полно, да и с каждым шагом меня все больше потряхивало от подступающего мандража. Стоило только представить, сколько неприятностей я могу на себя навлечь, если моя афера вскроется, то по спине пробегала предательская дрожь страха, и хотелось все бросить. Ведь еще можно сейчас сказать Василию, что планы изменились и все отменяется. И он скорее всего ничего не скажет. Погрустит немного об упущенной прибыли, но и только. Для Сашки тоже найду какое-нибудь объяснение...

— Отлично. Где транспорт и Сашка?

— Ждет в паре кварталах отсель.

— Идем.

Нечего сдавать назад! Раз уж решил, надо делать!

Пока шли, нам навстречу попался патрульный городовой, заставив испытать несколько неприятных минут самим фактом своего присутствия. Но ничего. Вроде подозрений мы не вызвали, хотя тот и покосился пока проезжал мимо.

И вот я разглядел сидящего на козлах телеги мальца. Вообще, телеги в Москве уже выходили из обихода, активно заменяясь на небольшие грузовички. Но процесс только набирал силу, из-за не малой стоимости такого транспорта. Пока его могли себе позволить лишь купцы средней руки да промышленники. Мелкие лавочники были вынуждены довольствоваться для доставки своего товара вот такими телегами, или скидывались на аренду грузовика у более состоятельных коллег.

Я сел рядом с Сашкой, а Василий забрался в телегу и мы двинулись к складам.

Добравшись сначала до арендованного склада, куда показывал дорогу я, дальше уже маршрут до отстойника прокладывал Сашка, как более знакомый с местным переплетением «улочек».

— Остаешься здесь и ждешь нас, — скомандовал я мальцу, когда телега остановилась возле путей.

Мы похватали с Василием пустые мешки и двинулись к нашей цели. Тишина вокруг была не абсолютной. Иногда доносился редкий лай собаки. Шуршала насыпь под нашими ногами. Шумно дышал Василий, проползая под перегородившим нам дорогу составом. Все это заставляло стучать мое сердце еще сильнее, а по виску катился уже целый град капель пота. Даже при нападении на меня я не испытывал столько адреналина, как сейчас!

— Обратно как протащим? — спросил детина, когда мы оказались с другой стороны состава.

Я в этот момент пытался сориентироваться, куда нам идти дальше. Вокруг темнота такая, что кроме силуэтов вагонов и не видно ничего. Освещения, как на улицах города, нет. Луну прикрыла набежавшая туча, а фонари или на худой конец свечи я не стал просить его брать, чтобы если кто-то случайно окажется на складах, не заметил издалека их огонек.

— Один пролазит, второй подает, — все же ответил я на вопрос Василия, определившись, куда идти дальше.

Когда мы добрались до пути, на котором располагался нужный вагон, оба успели набить немало шишек. А Василий весьма обогатил мой словарный запас русским рабочим матом, который он шипел сквозь зубы каждый раз, невольно задевая выступающие под дном вагонов узлы колесной пары.

— Этот вроде, — прошептал я сам себе под нос, приблизившись к крайнему вагону, среди расположенных на пути.

Жаль, не могу разглядеть его номер. Но тут туча перестала закрывать ночное светило, и сразу стало гораздо светлее. Настолько, что я даже испугался, что нас могут заметить издалека.

— Черт! — выругался я сквозь зубы, отступая от вагона.

Номер на борту был