Лиза вышла без пяти девять, но Полонский уже ждал ее, стоя рядом со скромным «Пежо». Сначала это очень задело ее, хотя виду она не подала.

Конечно, свою лебедь белую он катает в «Мерседесе», а мне, как девушке из народа, и «Пежо» сойдет, с обидой подумала она.

— Понимаете, — смущенно начал объяснять вдруг Полонский, — мне не хотелось там выделяться своим «Мерседесом», поэтому я взял на фабрике «Пежо».

У Лизы отлегло от сердца, она здесь оказалась не причем.

— Все в порядке, Дмитрий Сергеевич, — кивнула она ему. — Поехали.

Они уселись в машину, и поездка началась. Лиза заметила, что он несколько раз поглядывал на нее, как будто хотел что-то сказать. Она повернулась к нему.

— Да, я вас слушаю, Дмитрий Сергеевич.

— Я думаю, Эльвира Викторовна, нам с вами нужно уже начать тренироваться.

— В чем именно? — не сообразила Лиза.

— Говорить друг другу «ты» и обращаться по имени, иначе мы потом будем ошибаться и получится нехорошо.

— Да, вы правы, начинайте.

Он откашлялся.

— Так вот, Эльвира, то есть, Эля, — он снова откашлялся. — Мне нужно тебя кое о чем предупредить.

— Хорошо… Дима, говори.

Он покосился на нее и покраснел. И тут вдруг как будто бы пелена упала с ее глаз. Да что же это она, в самом деле. Привыкла называть его по имени отчеству, внушила себе, что он, видите ли, «Господин Почтеннейший Начальник», а он всего лишь обыкновенный молодой парень, на какие-то пять лет старше нее. Ей сразу стало просто и весело.

— Дима, ну я слушаю, о чем ты хотел меня предупредить?

— Понимаешь, — уже гораздо свободнее заговорил он, — когда я в первый раз ехал к ним, я взял эту же машину. И, в общем, я не рассказывал им подробно, чем занимаюсь. Так, мельком, сказал, что делаю одноразовую посуду и все, а они и не расспрашивали. А потом признаваться уже было поздно. И к тому же выяснилось, что они терпеть не могут новых русских, считают их всех ворами и аферистами.

— Ну, большая доля правды в этом и в самом деле есть. Еще Бальзак говорил, что в основе каждого состояния лежит преступление, — назидательно произнесла Лиза, которая тоже не любила богачей.

— Я, между прочим, ничего не воровал и никогда не мошенничал, — вспыхнул он.

— Ну, ты исключение, тебе просто повезло и у тебя все получилось, как в этом американском анекдоте.

— В каком еще анекдоте? — подозрительно спросил он.

— Ну, одного американского миллионера спросили, как ему удалось стать миллионером. Я нашел красивое, но грязное яблоко, сказал он, помыл его и продал за доллар. На этот доллар я купил два грязных яблока, помыл их и продал за два доллара. За два доллара я купил четыре яблока, помыл их и продал за восемь долларов, а потом умер мой дядя и оставил мне миллион.

— Ну, какая-то доля правды в этом есть, — засмеялся он. — Но, тем не менее, есть люди, которые действительно сами добились всего и при этом не крали и не убивали.

— Наверное, это большая редкость. Я думаю, для этого нужно быть настоящим Вершителем.

— Кем, кем? — удивился он.

— Вершителем. Но Вершители рождаются крайне редко во всех мирах.

— Что-то я тебя не понимаю. О каких вершителях ты говоришь?

— Это из моего любимого Макса Фрая, — засмеялась она. — Это такая фантастика, вернее, «фэнтези».

— Ты любишь фантастику?

— Только фэнтези. В фэнтези нет никаких дурацких машин и никаких звездных войн. Там описываются такие же люди, как мы, и обыкновенные человеческие отношения. Просто все происходит в другом мире, в таком, какой мог бы быть и у нас, если бы человечество пошло по другому пути. У каждого писателя есть свои миры. Сейчас выпускаются серии книг, которые так и называются «Миры Клиффорда Саймака». «Миры Роберта Шекли». Но самый лучший мир — это мир Макса Фрая.

— Я читал фантастику только в детстве. Мне кажется, что только детям это может быть интересно.

— Нет, ты не прав. Нельзя отвергать целый жанр. Перефразируя Гамлета, можно сказать, что не бывает жанров плохих или хороших, бывают плохие или хорошие книги. Знаешь, многие, например, презрительно отзываются о детективах. Они, видите ли, детективы не читают. Но я убедилась, что те, кто не читают детективов, не читают вообще ничего. Просто они же не могут сказать, что книг не любят, а вот о детективах или фантастике это можно заявить. А по-моему, книга в любом жанре может быть прекрасной, если она выполняет свое основное предназначение и учит самому главному.

— И что же, по-твоему, самое главное? — усмехнулся он.

— Доброта, — тихо, но твердо сказала Лиза.

— Да уж, говоря нашей любимой фразой, можно сказать, что какая-то доля истины в этом есть.

— Надо же, у нас уже появились наша общая любимая фраза, — засмеялась она.

— А знаешь, Эля, — неожиданно сказал Полонский, — я теперь понимаю, почему ты постоянно попадаешь в такие проблемные ситуации с дверьми. Ты фантазерка, и когда видишь неизвестную дверь, рвешься открыть ее, потому что надеешься, что за ней тебя ждет другой мир.

— Да, наверное, — немного удивленно согласилась она. — Но только я не нарочно это делаю, это подсознательно.

— Да, подсознательно ты веришь, что когда-нибудь у тебя это получится.

— Да. Знаешь, какие у меня любимые стихи? Вот слушай:

Утро всегда обещает.

После долготерпения дня

Вечер грустит и прощает.

— Откуда это?

— Это Александр Грин, мой любимый писатель. Он ведь тоже писал «фэнтези». Его города Лисс, Зурбаган, Гель-Гью ведь тоже другие миры. И какие прекрасные. Грин вообще был поэт милостью божьей. Откуда только он взялся в такие убогие времена на Руси.

Полонский слушал и удивлялся. Давно он уже не вел таких разговоров. Все это осталось далеко в детстве, а в том мире, где он жил, на любого посмотрели бы как на сумасшедшего, если бы он вдруг начал о таком говорить. Ну, обсудить слегка какой-нибудь модный бестселлер, не без этого, конечно, но так серьезно говорить о книгах… Он и не думал, что есть еще такие люди. Да, интересная девочка эта Эльвира. Он вдруг поймал себя на мысли, что ему действительно интересно с ней, гораздо интереснее, чем с Дианой, от которой кроме как о тряпках, бриллиантах и ее подружках слова не услышишь. Он как-то смирился уже с этим, решил, что теперь все девушки такие практичные, а оказывается, есть еще невинные души. А вот интересно, думает ли она о том, что вот он очень богатый человек, и это можно как-то использовать. Ладно, посмотрим, что будет дальше в этом кино.

— Да, Эльвира, они ведь, наверное, спросят у тебя, чем ты занимаешься. Ты же не можешь им сказать правду.

— Ой, точно, мне же нужно придумать легенду, — спохватилась Лиза. — Хотя это нетрудно. Скажу почти всю правду. Это лучший способ врать.