Анна замолчала.

– И это все? Негусто, Рыжикова. Все, что ты говоришь, я знаю. А нужно что-то неординарное. Неужели у тебя нет идей?

– Нет, я пока не обнаружила ничего особенного.

– Поработай еще. И чтобы завтра идея была! А сегодня можешь идти домой. Закончим на сегодня, мне еще за Надей нужно заехать.

Когда Анна пришла домой, в коридоре ее ждал Пафнутий. Он сидел как маленький серо-серебристый божок и смотрел на дверь.

– Привет, Пафнутий! – сказала Анна. – А я бездарь! И лузер! Мне тридцать лет, и у меня ничего нет. Ни семьи, ни ребенка, ни любимого человека, и даже работать как следует не могу, Вася опять недоволен. Мне кажется, что я занимаюсь не своим делом. А тебе, Пафнутий, так не кажется?

Кот смотрел равнодушно.

– Но всем наплевать, даже тебе.

Анна вдруг расплакалась. От слез у нее разболелась голова, и она легла спать. Проснулась среди ночи. В темноте горели два золотых шарика. Анна испуганно подскочила, а потом сообразила, что это кот.

– Напугал!

Пафнутий спрыгнул с кровати и важно удалился. Заснуть вновь Анна не смогла. Она нашарила тапки и пошла в ванную. Сполоснула лицо холодной водой, посмотрела на себя в зеркало: лицо белое, под глазами круги, взгляд настороженно-испуганный.

– Н-да, красотка! – хмыкнула она.

Анна заварила крепкий кофе и села к компьютеру. Но неординарных идей по-прежнему не было.

– Не получается у меня ничего, Пафнутий! – пожаловалась она коту, который вновь пришел и разлегся на компьютерном столе. – Видимо, фиговый я историк.

А Пафнутий вдруг прыгнул к ней на колени, свернулся клубком и заурчал.

– Спасибо за утешение, – улыбнулась Анна. – Что же, сделать еще одну попытку?

Она до утра просидела за компьютером, всматриваясь в сухие цифры и казенные фразы. И наконец у нее в голове сложилась стройная концепция, которая была красива и логически выверена. Не иначе как Пафнутий вдохновил.

* * *

Анна чувствовала прилив сил, как будто и не было бессонной ночи. Теперь ей нипочем и свернуть горы, Вася обязательно ее похвалит, скажет, что она замечательный историк и отличный сотрудник.

Анна приняла душ, при этом Пафнутий проскользнул в ванную и наблюдал за ней – бесстрастно и внимательно. Он не сводил с нее глаз, и Анне показалось, что это некий египетский сфинкс охраняет ее покой.

– Нет, недаром в Египте кошек обожествляли. Попробуй не обожестви такого вот кота, – пробормотала она.

На кухне она первым делом дала еды коту, и он благосклонно принялся за завтрак.

– Эх, Пафнутий, – вздохнула Анна. – Тебе хорошо. Можешь есть, невзирая на габариты. Тебе не грозит опасность растолстеть. А вот мне так порой хочется тортика, шоколадки, взбитых сливок… Но ни-ни, иначе фигура поплывет. Вот и приходится питаться мюсли и тертой морковкой. Ведь скоро лето. Ты знаешь, Пафнутий, что такое лето? Это купальники, сарафаны, а для этого нужна стройная фигура… Словом, не расслабишься…

Раздался телефонный звонок. Конечно, это был Вася Курочкин.

– Ты еще дома?

– Да.

– Выезжай пораньше, – велел он. – Я сегодня задержусь, а к нам в одиннадцать должна прийти посетительница. Прими ее вместо меня.

– Поняла, – ответила Анна и посмотрела на часы. – Уже выхожу.

– Все, на связи, – дал отбой Вася.

– Вот так, Пафнутий, даже и мюсли поесть не дадут, – пожаловалась она.

Кот оторвался от миски и посмотрел на нее. «Сама такую работу выбрала», – читалось в его глазах.

– Выбрала, да! И не откажусь от нее.

Почему-то если ты куда-то опаздываешь, то все как назло стремится тебя задержать. Анна вышла из подъезда и увидела, как от остановки отходит автобус. Затем она вспомнила, что забыла дома кошелек, оставила в другой сумке, пришлось возвращаться.

Пафнутий лежал на подоконнике, грелся на солнышке. Он лениво повернул голову и посмотрел на Анну, как будто хотел сказать: «Растяпа. Не успела уйти, уже вернулась».

– Знаю, знаю, что растяпа, – сказала Анна. – К тому же опаздываю.

Пришлось брать такси, но все равно вовремя она не успела. Посетительница уже ждала у входа, нервно прохаживаясь туда-сюда. У Анны сердце ушло в пятки. Это была их постоянная клиентка, доктор исторических наук – Вероника Павловна Урусова. Она использовала Анну и Василия как научных консультантов и временами – литературных рабов. Платила Урусова исправно, от второго мужа ей досталась шикарная квартира в центре города, она ее сдавала, поэтому всегда была при деньгах. Урусовой было лет семьдесят, но память дама имела отменную, нрав – суровый, а характер – скверный. Она была завсекцией одного из академических институтов и пользовалась определенным авторитетом в академических кругах. Васю она ценила, к Анне относилась снисходительно, для нее она была кем-то вроде девочки на побегушках.

– Здравствуйте, Вероника Павловна, – поздоровалась Анна, открывая дверь.

– Добрый день, – недовольно процедила Урусова. – Опаздываете, девушка.

– Простите, задержалась на несколько минут. Семейные обстоятельства.

– Я, собственно говоря, ждала Василия…

– Василий, к сожалению, будет позже. И поэтому попросил меня…

– Но я с ним должна была обсудить один вопрос! – возмущенно прервала ее Урусова.

– Может быть, я смогу вам помочь?

– Вряд ли. Вы, девушка, вообще кто по образованию?

– Историк. Пишу кандидатскую, – устало сказала Анна. Она была уверена, что Вероника Павловна все это знала, но из вредности задает ей такие вопросы.

– Вот видите, а Василий Курочкин – уже доктор исторических наук.

– Да, Вася – талантливый ученый, которого многие знают.

В напряженном молчании Урусовой явно читалось: «А тебя, девушка, не знает никто».

Самое обидное в этой ситуации было то, что утреннее вдохновенное настроение лопнуло, как воздушный шарик. И все из-за старой перечницы! Вероники Павловны. У Анны предательски защипало в носу.

– Ну ладно, надеюсь, Василий оставил мне материалы? – спросила Урусова.

– Да, конечно. И я поясню некоторые моменты. – Анна взяла себя в руки, работа – прежде всего.

– А кофе я могу здесь получить? Или хотя бы чай. Ромашковый было бы неплохо. Но вряд ли он у вас есть.

– Представьте себе, есть, – вспыхнула Анна. – Прекрасный ромашковый чай.

Пока Анна набирала воды в чайник, она посмотрела на себя в зеркало. Лицо пошло красными пятнами, глаза блестят от слез. И чего она распсиховалась из-за этой зануды! На всех нервов не хватит.