Мы начали размышлять на эту тему, благо, она была вполне себе реальная, правдоподобная. И все бы ничего, но она не имела никакого отношения к убийству самой старшей Сони в нашем лесу и уж точно не касалась убийства Макса Селиванова.

– Вот чувствую, тепло, – сетовал Фима, – но не горячо. Ладно, давай выкладывай, что там с квартирой.

Я рассказал ему о сделке, которую совершил сегодня, приобретя по сходной цене свою же, как бы собственную квартиру у моих родных.

– Ничего себе! Вот так подфартило твоей бывшей женушке! – покачал головой удивленный Костров. – Ее новый муж купил ей виллу в Коста-Бланке? Круто. Вот и не верь после этого в любовь.

Мне оставалось только развести руками. Что я мог сказать о любви, когда события последних дней, словно сговорившись, все до одного трубили о существовании этой самой любви. Ольга, Герман, Туманов, я сам, Костров… Все мы были влюблены. Тема любви носилась в воздухе, как ядовитый сквозняк. Вот и Вершинин не далее чем сегодня днем выразил свое мнение об этом: «Просто я лишний раз убедился, что миром правит любовь». Вот интересно, а он какую именно любовь имел в виду? О ком шла речь?

– Что ж, Марк, ты сегодня неплохо потрудился. Я и не ожидал, что ты поедешь на турбазу. Браво. Все хорошо, все мы землю роем, но пока что стоим на месте, вернее, топчемся.

Я собрался было уже сесть за руль, чтобы отправиться к себе в лес, как до меня дошло, что я же напился вина! И о чем я только думал? Покупка квартиры совсем вскружила мне голову. Конечно, это была не совсем покупка, просто мне была выдана доверенность на распоряжение квартирой, но смысл нашей встречи как раз и состоял в том, чтобы ускорить сделку, поскольку ее оформление по всем правилам требует достаточно длительного времени. Фраза, брошенная Фимой «А твоя бывшая тебя не кинет?», слегка напрягла меня, но потом я про нее забыл. Даже если предположить, что она через час уже отзовет свою доверенность, что ж, эта мерзость останется у нее на совести. Но моя интуиция подсказывала мне, что сделка все же состоится и что мое искреннее желание помочь моим близким (Майя вызывала во мне массу противоречивых чувств) не станет предметом глумления.

Я сказал Фиме, что собираюсь вызвать такси. Мне просто необходимо было как можно скорее отправиться домой, чтобы встретиться с Вершининым и поговорить с ним. Кроме того, я все-таки переживал за свой бар.

– Что ж, поезжай.

– А что будем делать с Германом?

– Пусть пока поживет здесь.

Уже в такси я вспомнил, что не спросил у сына, что же будет с его романом, с его любовью, с девушкой Леной. Я набрал его номер, но абонент не отвечал.

Неприятное чувство собственника охватило меня, когда, въезжая в лес, я увидел, что окна моего бара светятся. День выдался таким тяжелым и густым на события, что я бы (фантазии мне не занимать!) не удивился, если бы увидел в окне самого себя, разносящего напитки.

В баре было оживленно, я увидел много знакомых рож, и все они мне улыбались. Саша Коневский, замещавший меня, бросился ко мне обниматься:

– Ты уж не сердись, но меня просто уговорили открыть бар. Пойла оставалось еще много, да и закуски тоже. Так что…

– …заходи и чувствуй себя как дома, да?

Я старался не злиться, но получалось это с трудом. В сущности, меня здесь любили и уважали. Хотя, быть может, мне это только казалось? Думаю, многие презирали меня за то, что я пишу сценарии «мыльных» сериалов. А с другой стороны, каждый в своем творческом озере выплывал как мог. Деньги по-прежнему остаются мерилом состоятельности и вызывают, помимо зависти, немного уважения. Так уж заведено в этом мире. А деньги у меня были всегда.

– Ты молодец, – сказал я Коневскому, раздавая скупые улыбки посетителям моего бара, здороваясь с ними кивками.

– С деньгами все в порядке, я потом за все отчитаюсь. Ты знаешь.

– Спасибо, Саша.

Среди моих милых пьяниц Вершинина не было. Я поднялся к себе наверх, переоделся и отправился к моему ручному шизофренику-фантасту по той же самой дороге, где уже давно, припудренная пылью, просохла кровь моего друга Макса.

– А, ты, Марк? Проходи!

Он распахнул мне дверь своего дома, и я увидел, что Дмитрий пьян. Он был дома один, в гостиной на столике стояла почти пустая бутылка с водкой, блюдце с колбасой. Он праздновал рождение внебрачного ребенка, о котором пока еще, как я предполагал, никто не знал. Поэтому, наверное, он обрадовался мне, посвященному в его тайну.

– Поздравляю! – Я обнял его, почувствовав под руками твердый скелет.

– Спасибо, друг! Проходи, выпьешь за здоровье моего сына?

– А твоя жена… Она ничего не знает?

– Упаси бог! – замахал длинными руками Вершинин. – Люда давно живет своей жизнью, да и дети мои выросли. Им от меня нужны только деньги. А мне-то счастья хочется, любви!

Вот оно, волшебное слово, мостик к теме, которая толкала меня в спину и заставила прийти поздно ночью в дом Вершинина. Любовь.

– Любовь, это да… Я понимаю тебя, Дима. Кстати говоря, ты обещал мне рассказать что-то о любви… Помнишь?

– Да! Конечно! – И Дима, вскочив с дивана, бросился к книжному шкафу и выудил откуда-то из закнижных недр прозрачную и невесомую, расшитую цветами шаль.

– Узнаешь? – И, не дожидаясь ответа, сказал, сияя глазами: – Это Зоина шаль!

– И?… – Я почувствовал себя круглым дураком. Ну при чем здесь Зоя, если она уже умерла. Она уже ничего не скажет. – Хочешь сказать, что Зоя что-то знала?

– Нет, я не то хотел сказать. Это она, понимаешь, это она была у тебя тем вечером. И машину угнала сам понимаешь зачем. Хотела тебя подставить. И выбрала именно тебя не потому, что испытывала к тебе неприязненные чувства, вовсе нет! Просто после того как она убила Макса и его любовницу, она поняла, что ей крышка, что ее посадят, и решила отвести от себя подозрения, прокатившись на твоей машине.

– Дима, что за бред ты несешь?!

– Это не бред! В ту ночь я сам отправился к тебе за коньяком. Я же тебе говорил, у меня проблемы с романом… Короче, вышел я ночью и пошел к тебе. У тебя свет горел, ты убирался и слушал музыку. И уже почти возле двери, но не той, что выходит в сад, а у основного входа в твой бар, если можно так выразиться, я запутался ногами вот в этой шали! Ты хотя бы понимаешь, что это значит?

– Смутно… – ответил я, чтобы не выдать своего волнения и чтобы Вершинин не понял, насколько для меня вся эта информация важна. Пусть говорит дальше, пусть убеждает меня в том, что это Зоя убила Макса! Вот интересно будет послушать! Жаль, что я сам никогда в жизни не поверю в эту версию.

– Да как же ты не понимаешь?! Мы же все, ну абсолютно все, с самого начала, с самого первого дня, вернее, еще ночью поняли, что убийца среди нас. Что это местное преступление, понимаешь? Здесь, в нашем лесу, собралось весьма интересное общество. Все люди неординарные, так называемые творческие личности, у которых в голове, помимо гениальных идей, полно и тараканов. У каждого из нас есть своя тайна. И ты, как никто другой, знаешь это. Сколько тайн все мы тебе рассказали, и что еще осталось в потаенных уголках наших душ! Помимо плагиата, сворованных картин или сюжетов к ним, любовниц, параллельных жизней! Вот возьми меня, к примеру! У меня есть вторая семья, и именно моя молодая любовница придает мне сил, наполняет меня смыслом жизни. Да я живу для них, понимаешь! И все свои деньги будут тратить на них, чтобы они были счастливы. Вот и у доктора тоже была жизнь, о которой никто из нас и не задумывался. Да, многие из нас видели, что он скрывает в своем доме девушку. И все полагали, что она его любовница. И только потом выяснилось, что это не он ее прятал, то есть эта тайна касалась не его лично, а этой самой девушки, той самой, которая нам вчера разносила пиво. Что это была ее личная тайна, что это у нее были проблемы, и он как бы лечил ее. Но Макс, помимо того, что был доктором, был еще и мужчиной. И все знали, что у него время от времени ночуют какие-то девушки, женщины, в частности натурщицы…